Игги улыбнулся, и я увидел, что у него выбит один из передних зубов.
— Огонь, — сказал он. — Нынче я занимаюсь огнем.
— Огонь?
Он кивнул и протянул мне руку, опершись на которую я спустился с повозки.
— Ну, ты же знаешь: огонь вокруг тебя. А это, — он продемонстрировал канистру, — чтобы лучше горело. Керосин. Я слил прилично этого добра, когда все ушли смотреть на парад. Чуешь запах? Огонь будет вон там.
На самом краю поля было выложено кольцо из хвороста футов пятнадцать диаметром. Мы с Игги прошли внутрь кольца и там остановились. Крытая соломой хижина, в которую удалились женщины-призраки, находилась в глубине поля, а эшлендцы толпились поодаль, на границе города. Пламя их факелов колебалось под порывами ветра. Я узнал некоторых людей в первых рядах: там стояли миссис Парсонс и Бетти Харрис, Эл Спигл и Карлтон Снайпс, мальчишка, угадавший число семечек в арбузе, и несколько моих самопровозглашенных отцов. Но моего настоящего отца здесь не было. Мой отец умер, и его пепел был развеян по десяти акрам нашей фермы; при этом часть пепла попала мне в глаза. Теперь я остался последним представителем нашего рода. Я был совсем один, и мне было страшно. Я хотел, чтобы это поскорее закончилось.
— Ты собираешься зажигать или нет? — спросил я, повернувшись к Игги, который, вместо того чтобы заниматься огнем, стоял в круге на виду у всех, переводя взгляд с меня на пляшущие огни факелов и обратно.
Он как будто не сразу меня расслышал, продолжая вертеть головой. Когда он в очередной раз повернулся в мою сторону, я заметил, как ярко блеснули его глаза в узких прорезах век.
— Сейчас зажгу, — сказал он. — Но я подумал, что для начала было бы неплохо помянуть твою маму. — Он шумно втянул воздух и несколько раз моргнул. — Я как раз сейчас о ней думаю.
Я согласно кивнул. Подумать о ней было самое время. Я не мог ее помнить, но слышал о ней массу историй. Теперь я знал ее гораздо лучше, чем прежде. Я многое теперь знал гораздо лучше.
— Я всего лишь хотел быть нормальным человеком, — сказал Игги. — Она сделала все, что могла, чтобы меня спасти, и это ее убило. Она отдала свою жизнь нам обоим, Томас. Ты и я — мы обязаны ей всем. Ты с этим согласен?
Я снова кивнул.
— Как бы я хотел, чтобы она была жива, — сказал я.
Он протянул мне руку, и я ее пожал.
— Хорошо, — сказал он и, прочистив горло, продолжил уже более глубоким и сильным голосом: — Памяти Люси Райдер, твоей мамы, которая была мне другом, — ее памяти я посвящаю этот огонь.
Он извлек из кармана коробок спичек.
— Стань в центре, — сказал он мне, а сам вышел из круга и чиркнул спичкой.
Золотистая вспышка на миг высветила его лицо; он опустился на колени и поднес спичку к хворосту. Тот долго не загорался, и я уже было подумал, что он не загорится вовсе, когда вдруг с затяжным «у-у-ух!» огонь побежал по облитым керосином сучьям и в считаные секунды замкнул кольцо. Пламя поднялось выше моей головы, но очень скоро наполовину осело.
И тогда я увидел ее. Белая фигура приближалась ко мне с противоположной от города стороны. Женщина, которой досталось золотое семечко. Я пока не мог разглядеть, которая из трех вытянула жребий; я видел лишь белую ночную рубашку, подобно луне плывшую над темным полем. Моя рука, в которой я все еще сжимал скипетр, начала мелко дрожать. Что-то текло по моему лицу — не то пот, не то сладкий сок из моей короны. Игги по-прежнему стоял по ту сторону огненного кольца. Проследив за моим взглядом, он повернулся и тоже увидел женщину. Он качнул на прощание головой и двинулся в ту сторону, откуда доносились монотонные песнопения эшлендцев. А я остался наедине с женщиной, подходившей все ближе. У меня перехватило дыхание. Огонь горел ровно; женщина подошла уже совсем близко, но ее лицо все еще было в темноте. Да нет же, она сама была темной! Город вдруг отодвинулся в далекую даль, а здесь не было ничего, кроме женщины, жаркого кольца пламени, и меня, обливающегося потом внутри этого кольца.
Люси не то чтобы прошла через огонь, она скорее через него перепрыгнула, но меня меньше всего заботило это отступление от ритуала. Главное, она была здесь и это была моя женщина.
— Уф! — сказала она, осматривая свои босые ноги и подол рубашки.
Огонь их не задел.
— Ты в порядке? — спросил я.
— В порядке, — сказала она, — хотя было страшновато.
Она огляделась вокруг, словно ожидала увидеть внутри кольца что-то особенное, непохожее на мир снаружи его. Не обнаружив ничего такого, она как будто немного расстроилась. Здесь был только я. Она протянула мне руку, раскрыла ладонь и сказала:
— Вот золотое семечко.
— Входной билет, — сказал я, поочередно глядя на семечко и на ее лицо.
— Непросто было его добыть. Я вывела из игры этих белых девиц там, в хибаре, и сорвала куш. Мне повезло.
Она улыбнулась и подмигнула мне. У нее была чудесная улыбка. Да и все в ней, на мой взгляд, было чудесным. Когда она скрестила на груди руки и встряхнула головой, в каждом движении ее было столько красоты и грации, что у меня закружилась голова. Люси была для меня добрым вестником — само ее появление приносило мне радость. Она шагнула ко мне и посмотрела в глаза. Не мигая.
— Ну вот, я здесь, — сказала она. — Я пришла потому, что хотела прийти. Но я… я не уверена, надо ли прямо сейчас делать то, чего они от нас ждут.
— Я тоже не уверен, — сказал я, почувствовав огромное облегчение.
— Мы вовсе не обязаны это делать, — сказала она.
— Не обязаны, — согласился я.
— Нас с ними ничто не связывает, — сказала она. — Они не пустили бы меня сюда ни за что, будь на то их воля. Так что мы имеем право начать все заново. Мы не обязаны делать то, что не хотим.
— Давай не будем это делать сейчас, а им скажем, что все прошло нормально, — предложил я.
— А если они потребуют доказательства?
— Доказательство — наши с тобой рассказы. Мы с тобой расскажем им одну и ту же историю.
— О'кей, — сказала она. — Тогда давай придумывать историю.
Пока мы отговаривали сами себя от выполнения того, ради чего мы здесь встретились, мы начали потихоньку сближаться. Я вдруг ощутил прикосновение ее упругих грудей, и тут же мы оба сделали движение назад, но отодвинулись лишь на несколько сантиметров.
— Ты так славно пахнешь, — сказал я.
— Всего-навсего дымом.
— Мне нравится этот запах.
— Я тебя совсем не знаю, — сказала она. — И ты меня тоже.
— Все так странно, — сказал я. — А ты прежде никогда?..
— Нет. А ты?
— Тоже нет.
— Двое людей должны хорошо узнать друг друга, — сказала она. — Особенно если у обоих это в первый раз.
