Однако у Апопи приподнялась правая рука.
«Он носит амулеты, они охраняют его», — сообразил Хамуди.
Он разглядел анх, знак жизни, висевший на золотой цепочке, и золотое кольцо с аметистовым скарабеем на мизинце левой руки.
Главный казначей сорвал амулеты и растоптал их.
Рука старика упала. Он был мертв.
Дым, поднявшийся над храмом Сета, распространял зловоние.
46
— Свершилось, — сообщил Хамуди своей супруге, госпоже Име.
— Значит ты… владыка гиксосов?!
— Да, и все должны беспрекословно мне повиноваться.
— Великолепно, я очень рада. Но… как дурно от тебя пахнет! Ты весь покрыт черной копотью! Иди немедленно вымойся. Я прикажу принести лучшего вина. А я… Я теперь правительница!
Оставив Иму мечтать о величии, Хамуди поспешил собрать в зале приемов всех военачальников и сановников.
— Владыка Апопи скончался, — объявил он. — Я исполнил его последнюю волю: он повелел сжечь свое тело на алтаре бога Сета. Перед смертью он назначил меня своим преемником и хранителем величия царства гиксосов.
Кто посмел бы оспаривать власть у верховного командующего и главного казначея? Кто мог противостоять ему после того, как он избавился от всех неугодных ему людей и завладел казной? Нет, у Хамуди не было соперников.
Неуверенно пошатываясь, словно выпил слишком много вина, Хамуди вошел в покои Апопи. Стражу, охранявшую их, уничтожили тем же утром его личные телохранители, пираты-киприоты. Госпоже Аберии Хамуди приказал отправить на каторгу всех слуг прежнего владыки гиксосов. «Только новое!» — таков был девиз Хамуди, относившийся не только к людям, но и к вещам. Сама память о деспоте должна была исчезнуть. Единственное, что Хамуди оставил нетронутым, были росписи, сделанные художником-критянином, — они нравились новому правителю свежестью красок.
Госпожа Има бегала из комнаты в комнату, плакала, смеялась, вскрикивала, обнимала одну служанку, хлестала по щекам другую, бросалась ничком на постель, вскакивала, требовала принести ей воды, забывала ее выпить, вдыхала веселящую травку, рвала в клочки свои наряды.
— Наконец-то! Я — правительница! Ты только представь: я — правительница!
Она бросилась мужу на шею, но он ее оттолкнул.
— Впереди у нас много работы. Прежде всего мы должны избавиться от недовольных. Ты будешь следить за каждым, кто живет и служит в крепости. Малейшее подозрение, и негодяй попадет в руки Аберии, которая избавит нас от него.
Отдав распоряжения супруге, Хамуди отправился в зал приемов на военный совет, где его уже дожидались военачальники и флотоводцы. Пока гиксосы будут отвоевывать у египтян Леонтополь, Гелиополь и Мемфис, нубийцы под предводительством нового властителя Кермы нападут на Верхний Египет. Действуя с двух сторон, они зажмут Яххотеп в тиски.
Хамуди хотел заполучить Яххотеп живой. Для нее главный казначей придумает самые изощренные пытки. Ей он уготовит медленную смертью в нестерпимых мучениях.
Углубившегося в мечты правителя посмел потревожить старый вояка, поставленный им во главе флота.
— Господин, египтяне! — сообщил он.
— Какие еще египтяне? — рассердился Хамуди.
— Египтяне здесь, в Аварисе.
Старый дурак рассказывал ему сказку, которую выдумал сам Хамуди, чтобы выманить Апопи из крепости.
— Возвращайся на свой пост, — приказал он флотоводцу.
— Вы не поняли меня, господин. Египтяне напали на Аварис.
— Ты бредишь, старик! Наши дозорные давно бы предупредили нас!
— Они не сделали этого, потому что египтяне подошли не с юга, а с севера.
— Не может такого быть!
— Мы ждем ваших распоряжений, господин!
К чему приготовились гиксосы? Они собирались защищаться от нападения египетских кораблей, которое с таким успехом осуществил фараон Камос. Но замысел царицы Яххотеп был совсем иным — корабли, колесницы и пехотинцы должны были одновременно атаковать Аварис с разных сторон. Она решила бросить в битву все силы египтян, но сначала необходимо было уничтожить все сторожевые посты врага.
Поручив это задание Афганцу и Усачу, царица занялась безопасностью фараона Яхмоса. Если гиксос-убийца по-прежнему находится рядом с ними, то он попытается уничтожить фараона прежде, чем войско освободителей двинется на приступ. Весельчак Младший неотлучно следовал за Яхмосом.
— Вот и Аварис, — произнес Эмхеб не без волнения.
Наконец-то Яххотеп видела перед собой столицу царства тьмы.
И Яххотеп, и Яхмос были потрясены величиной города, простором его гаваней, а главное — мощью крепости. Никакая другая не могла сравниться с этой.
Страх проник в сердца египтян — боевые корабли гиксосов и колесницы, выстроившиеся на восточном берегу, показались им неисчислимыми.
Они были готовы встретиться с врагом лицом к лицу, но не ждали, что враг окажется таким опасным.
— Нас ждет смерть, — предупредил побледневший хранитель царской печати Неши.
— Что думают самые отважные воины нашего войска? — спросила Яххотеп.
— Хранитель царской печати сказал правду, — подтвердил Усач.
— В этот единственный раз оказался прав и мой друг, — сумрачно пошутил Афганец.
— Лучше вовремя отступить, чем погибнуть, потерпев поражение, — заговорил градоправитель Эмхеб. — Я знаю, что вы никогда не отступали, госпожа, но никто не осудит вас, если на этот раз вы сделаете это.
Флотоводец Хонсухотеп не произнес ни слова, но его молчание красноречиво свидетельствовало о согласии с боевыми товарищами.
Зато в глазах своего сына Яхмоса царица прочла совсем иное решение.
— Взгляните на гиксосов, — заговорил фараон, — они мечутся, как затравленная дичь. Наш замысел великолепен. Благодаря ему мы не останемся в проигрыше из-за недостатка колесниц или ратников. Пусть каждый немедленно займет свое место. Как только загремят барабаны, отряды двинутся в наступление.
Хамуди не испугался, не пал духом.
Необходимость вступить в неизбежный бой с египтянами привела его в такую ярость, что силы его утроились. Он распоряжался с таким напором, что мигом подтянулись и офицеры, а вслед за ними и рядовые воины. В самом деле, чего им бояться? Разве гиксосы не превосходят во всем своего противника? Разве неприступный Аварис можно взять штурмом?
Это будет решающее сражение, и гиксосы его непременно выиграют.
Вдохновленные пылом нового полководца, защитники Авариса приготовились к битве. Возничие и лучники заняли свои места на колесницах, гребцы и воины — на кораблях. Стрелки с луками поднялись на башни и стены крепости.
