Милли мысленно признала, что это правда. Но она-то ведь решила, что он передумал. Доверчивая дура.
Не стоило это объяснять. Легковерность — это женское качество.
Хорошо еще, что она не принялась бурно рыдать, хватать Хью за ноги и умолять его остаться; вместо этого она быстро кивнула.
— Ладно, хорошо, я понимаю.
Было заметно, что Хью успокоился.
— Ты в этом уверена?
— О да, абсолютно. Меня это устраивает.
(Негодяй, я думала, ты меня любишь!)
— Хорошо. Пожалуй, я поеду.
Милли залезла обратно в постель и до подбородка натянула измятое одеяло.
— Ты найдешь выход?
— Наверное, да. Не помню, где я оставил мои...
— Ключи? На кофейном столике. Вместе с твоим телефоном.
По которому ты звонил мне прошлой ночью, когда приехал сюда и стоял у меня под окном.
— Ясно. Спасибо еще раз.
— Не за что. Рада помочь.
Это было намного, намного хуже, чем когда говорят, что на тебе дешевая одежда. Засунув край одеяла в рот, Милли прислушивалась к удаляющимся шагам Хыо. Затем послышалось позвякивание ключей, входная дверь открылась, а потом захлопнулась.
Может, это розыгрыш. Может, Хью только притворился, что ушел. В этот самый момент он мог крадучись подниматься вверх по лестнице, чтобы с широкой улыбкой на лице ворваться в комнату и торжествующе выкрикнуть: «Ха! Это же шутка! Ты ведь не поверила, правда?»
Но есть предел даже для бесконечного запаса глупости. На самом деле Милли лежала, совсем не ожидая, что такое произойдет.
И правильно делала, потому что ничего такого и не произошло. Вместо этого она услышала, как снаружи завели мотор, а потом машина выехала на дорогу.
Если во всем искать положительное, то хорошо, что Эстер не было дома и она не сможет потребовать свой выигрыш.
Как выяснилось, ночь, проведенная с Хью, не стоила потери двухсот фунтов.
В девять часов Джайлс принес Орле чашку чая в постель.
— Ну как? — Он кивнул на книгу, которую она листала, — это был тот самый сигнальный экземпляр романа Кристи Карсона.
Орла вздохнула и неохотно произнесла:
— Очень по-ирландски. Изысканно и в то же время довольно глубоко. Однако мне трудно быть объективной, — призналась она, — когда только и думаешь, как бы хотелось воткнуть раскаленную булавку в человека, который это написал.
— Ты разнесешь его в пух и прах?
Орла с умилением наблюдала, как Джайлс помешал чай, прежде чем передать ей чашку. Она любила, когда Джайлс так делал, он мог быть нежным и заботливым, когда хотел.
— Я бы с удовольствием так и поступила, — решительно заявила она. — Но Джей Ди считает, что я должна выразить ему горячее одобрение. Ха, если швырнуть книгу в огонь, точно будет горячо. — Она бросила книгу на постель, потянулась, раскинув руки. — Но тебе не обязательно быть уже на ногах. Ложись обратно в постель.
Джайлс стоял у окна, спиной к ней. В следующее мгновение его плечи поднялись от удивления.
— Что за?..
— Что? — спросила Орла, приподнимаясь. — Что там такое?
— НБО. — Джайлс начал трястись от смеха. — Движется в нашу сторону.
Орла выглядела озадаченной:
— НБО?
— Неопознанный Бредущий Объект. Боже, ха, ха, ей повезет, если она преодолеет лужайку.
Орла вскочила, желая немедленно получить ответ на загадку; ее взгляд проследил за его указательным пальцем.
Из-за деревьев, из дальней части сада нетвердой походкой двигалась Эстер, в одной руке она несла пустую бутылку вина, в другой — пару серебряных шлепанцев.
Она вся перемазалась и была явно в разобранном состоянии.
— Привет. Знаете, э-э, извините меня. — Пытаясь справиться с непослушным языком, Эстер с некоторым опозданием поняла, что вся покрыта веточками и травой. — Я уснула у вас в саду. Около бассейна. Можно я схожу в ваш туалет?
Боже, вот что значит опозориться. У нее было такое ощущение, что ее мозг стал в два раза больше и не помещается с черепной коробке, все тело болело из-за того, что она всю ночь пролежала на твердокаменной земле, а мочевой пузырь готов был вот-вот лопнуть. Ко всем несчастьям, входную дверь кухни ей открыл Джайлс, который был одет в канареечно-желтый кашемировый свитер и брюки для гольфа «Руперт Бер»; в руках он держал галлон «Куроса». Прибавьте к этому ухмылку гигантского размера.
— Так вот где ты была! Милли вчера везде тебя разыскивала! — Орла в бирюзовом шелковом халате устремилась вперед и энергично обняла Эстер. — Бедняжка, ты ужасно выглядишь. Но что с тобой приключилось?
Меньше всего Эстер было нужно, чтобы ее обнимали; малейшее давление в районе талии — и она не выдержит.
— Ничего. Просто перепила и отключилась. — Она умоляюще произнесла: — Где у вас туалет?
— Наверх по лестнице, повернуть налево, четвертая дверь справа. Чай или кофе? — Орла начала наполнять чайник над раковиной.
Представляя в ярких красках, как она сейчас выглядит в помятом платье, с мутными глазами и несвежим лицом, Эстер устремилась к лестнице.
— Э-э... чай, пожалуйста.
На огромной скорости ворвавшись в туалетную комнату, Эстер уже добежала до унитаза и начала спускать резинку своих золотых люрексовых трусов, когда до нее вдруг дошло, что она не одна.
Голый, весь в каплях Кон Деверо вышел из душевой кабины.
— А-а-а! — Эстер так быстро натянула обратно трусы, что почти травмировала себя.
— Что ты, я не такой уж страшный, — смеясь, запротестовал Кон и взял зелено-белое полосатое полотенце. — Прости, мне казалось, я ее запер. — Он кивнул в сторону двери. — Со мной все время так. Дело в том, что у меня дома какой-то нелепый замок на двери в ванную, щеколда двигается в противоположную сторону, поэтому я...
— Вон, ВОН! — заорала Эстер.
Такое выступление могло бы лишить работы всех исполнительниц роли леди Макбет. Отчаяние заставило ее действовать грубо — она только потом поняла, что вытолкала Кона Деверо из комнаты, не дав ему даже обмотать полотенце вокруг талии.
О, какая роскошь, какое блаженство — наконец-то пописать в полное свое удовольствие. Ее тело, наконец расслабилось, Эстер тихо застонала и стала наслаждаться моментом, не обращая внимания на то, что Кон Деверо мог все еще находиться у дверей ванной и слышать все, что происходило внутри.
Так оно и было. Эстер поплескала воды себе на лицо, кое-как попыталась пальцами придать какую-то форму волосам, потом открыла дверь и увидела, что Кон стоит прислонясь к противоположной стене и скрестив на груди руки.
