— Нет. Мне рассказали, что ее одежду нашли на восточном пирсе в Сифилде. Как считалось, она прыгнула в море. Нашелся свидетель, видевший, как она прыгнула, он позвонил в Службу спасения, они долго ее искали, но так и не нашли.
— И кто тебе это рассказал?
— Вы не поверите, тот же самый святой отец Мэсси, — ответил Далтон.
— Я его спрашивал, был ли ты у него, и он сказал — нет.
— Похоже, одному из нас придется снова поговорить со святым отцом Мэсси, — добавил Далтон.
— Как ты вообще обо всем этом узнал? Например, откуда ты узнал свое имя?
— Что вы имеете в виду? Меня звали Джеремия Далтон…
— Нет, я хочу сказать, как твои приемные родители, которые сделали для тебя такое пустяковое дело — вырастили, как они тебя звали?
— Не надо думать обо мне плохо, мистер Лоу. Я глубоко признателен своим род… я зову их своими родителями, потому что они вели себя так, будто я их родной сын, — за то, что они для меня сделали. Я не собираюсь отказываться от них или их позорить…
— Ладно, ладно. Так как они тебя звали? Какое имя ты носил большую часть своей жизни?
— Скотт. Элан Скотт. Сын Роберта и Элизабет. Роберта уже нет с нами, он умер от рака. Он был гастроэнтерологом, ходил в горы, очень славный человек. Элизабет сейчас постоянно ходит в церковь, она домашняя хозяйка, любит бридж, сад. Живет в Саттоне, у моря.
— Как ты все узнал? Они сообщили, когда тебе исполнилось восемнадцать?
— Вот это как раз то… что меня злит. Мой отец Роберт к тому времени уже умер, а злиться на Элизабет бесполезно — у нее слабый характер, она и сама не умеет злиться. Кроме того, по-видимому, Говарды заставили их поклясться, что они будут хранить тайну, и они делали все, чтобы сохранить иллюзию, будто я их собственный ребенок.
— Откуда же ты узнал?
— Я начал получать эти письма по почте. Там были статьи о Стивене Кейси. Очень много про Говардов. Я не понимал, к чему это все. Так продолжалось довольно долго. Затем однажды утром я получил копию свидетельства о рождении Джеремии Далтона, полученную в церкви Непорочного Зачатия в Вудпарке, где его крестили. Кроме неумения злиться, Элизабет еще не врала, так что, когда я показал ей эти бумажки, она все мне рассказала — все, что знала сама.
— И что еще тебе удалось узнать?
Он покачал головой и провел рукой по темным вьющимся волосам.
— Не много. Я пытался прощупать Говардов. Я исходил из того, что они хотели сохранить все в тайне, поэтому я избегал прямой конфронтации.
— Ты действовал через Эмили? Ты считаешь, она могла быть тем человеком, кто посылал тебе информацию?
— Нет. Именно я рассказал ей про Стивена Кейси. Боюсь, я оказался человеком, заставившим ее задуматься об интригах своей семейки. Не знаю. С Эмили сказать что-то определенное очень трудно.
Я почувствовал его сдержанность. Он хотел узнать побольше, не вдаваясь в откровенность сам. Я его понимал, это являлось, по сути, главным принципом и моей работы. Я, безусловно, не собирался рассказывать ему, кем в конечном счете оказался Брайан Далтон, пока имелся хоть какой-то шанс, что он и в самом деле его отец.
— Значит, ты исходишь из возможности, что этот таинственный Далтон…
— Брайан Патрик Далтон.
— Был твоим отцом.
— Джессика его не помнит. Не помнила. Она говорила, что мать Шейна ее не любила, поэтому она редко появлялась в Рябиновом доме. Я не знаю, где она с ним встречалась. А насчет Стивена Кейси они все старались вообще ничего не говорить.
— По рассказам Шейна, он помнит, как Кейси однажды подвез его на своем мотоцикле.
Далтон кивнул.
— Некоторые из старожилов Вудпарка, с кем я разговаривал и кто что-то помнит, любят ахать насчет того, как все вышло трагично. Так они вспоминают этого парня в кожаной куртке и на мотоцикле.
— Как тебе удалось снять тот же самый дом?
— И снова я получил по почте газету с объявлением о том, что он сдается внаем.
— Короче, есть кто-то дергающий за ниточки.
— Похоже на то. Но я уже собираюсь действовать, встретиться с ними лицом к лицу.
— Под «ними» ты имеешь в виду Шейна и Сандру.
— Ведь никого больше нет, верно?
— Эмили. Джонатан. Если ты член этой семьи… Деннис Финнеган… Кто-то сливает тебе эту информацию — вероятно, хочет, чтобы ты узнал правду. Как ради них, так и ради себя.
— Наверное, вы правы.
К нам подошел вышибала.
— Барнеси велел тебя позвать.
Далтон встал.
— Два вопроса, перед тем как ты уйдешь. Джонатан О'Коннор когда-нибудь здесь пьет?
— Разумеется. Он приходит с Деннисом Финнеганом. И еще я видел его вместе с Рейлли, на автостоянке.
— Если твой отец не Далтон, тогда кто?
Он пожал плечами.
— Какие были подходящие мужчины в доме Говардов в то время? Шейн? Сам Джон Говард? Именно поэтому мы с Эмили остерегаемся интима — пока, во всяком случае.
— Говард тогда находился при смерти.
— И более странные вещи случались. В смысле слишком много скопилось вопросов, на которые нет ответов. Почему Говарды так старались все скрыть? Почему они купили дом Эйлин Кейси? Она долго жила одна со своим сыном Стивеном, она, похоже, была дамой крутой. Почему она вдруг сломалась и покончила с собой?
— Послеродовая депрессия, бегство партнера, и все это плюс к горю, испытываемому от потери сына. Возможно, даже для крутой дамы этого оказалось слишком много.
Далтон вгляделся в размытую туманом ночь.
— Может быть, вы и правы. Может быть, мне следует думать о нем как о черном всаднике, скрывшемся во мгле, чтобы никогда не вернуться, и больше не суетиться. Вы именно так поступаете?
Я подумал. Но размышлять долго не было необходимости.
— Нет, я так не поступаю.
— Ну и я не собираюсь так поступать. Возможность, что мы с Эмили кровные родственники, тоже имеет к этому отношение. Потому что она мне на самом деле нравится. Так что я немного надеюсь, что пройдет вариант с черным всадником.
— Там люди мрут от жажды! — завопил вышибала.
— Ладно, я иду. — Он снова повернулся ко мне. — Смешно, ведь вы ищете одну вещь, а постепенно получается, что интересуетесь всем. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Я кивнул. Я слишком хорошо понимал, что он хочет сказать.
— Тогда на вашем месте я бы обязательно съездил на кладбище.
Я проехал через Вудпарк к церкви Непорочного Зачатия. По дороге я позвонил Марте О'Коннор.
— Марта, это Эд. Хотел только убедиться, что вы в порядке. Надеюсь, звоню не слишком поздно.
