А затем страх исчез так же быстро, как и накатил.
Илов принял решение.
— Разумеется. Ганс, подойди сюда, — махнул он рукой неброскому мужичку, тому самому, который дрался на ринге с новичком из группы Платформы.
Боец подошел, осторожно ступая в тумане, чьи седые космы обвивались вокруг его ног, молча встал перед шефом, ожидая приказа.
— Как только утихнет, берешь квадроциклы, антигравы, осторожно обследуешь все вокруг. Особое внимание — маршруту отхода. Тут недавно группа засветилась, похоже, Платформа крутится. Увидите, что они могут нас засечь, — валите всех. Только тихо и быстро, чтобы они в эфир вякнуть не успели.
Ганс молча кивнул и ушел. Всю свою пятерку он подбирал сам, и Синеглазку иногда охватывала дрожь, когда он на них смотрел. Пятерка состояла из парней совершенно разных, но было в них и нечто общее, у одних — на поверхности, у других — спрятанное, залегшее глубоко в темном иле души.
Холодная безжалостность.
Они просто не понимали таких слов, как жалость, снисхождение, сожаление.
Для них единственным мерилом была максимальная эффективность при выполнении задачи. Как и для этих — сверху, подумал вдруг Синеглазка. Как и для меня самого. И все это прекрасно работало, пока в материал, который можно списать как отработанный, не попал я сам.
Что же, будем действовать так же, усмехнулся он, и посмотрим еще, кто кого.
— Пойду поболтаю с ним малость об этих сталкерах, — кивнув в сторону Ганса, сообщил Илов Олегу.
Тот не обратил на него ни малейшего внимания. Он уже шагал туда, где луч прорезал прямоугольный проход в стене.
— Парни, дайте-ка нам поболтать, — негромко сказал Герман, приобнимая бойца за плечо. Пятерка молча отошла. — Ты вот что, Ганс. Сделай все, как надо, как я тебе сказал. Но потом — не расслабляйся. Если не найдешь никого, возвращайся сюда и будь настороже. А еще лучше — парочку ребят своих поблизости где-нибудь оставь, пусть смотрят, как мы выходим.
— Этим двоим не веришь? — прямо спросил Ганс. Молодец, спросил, не меняя выражения лица, не поворачиваясь туда, где руководил выемкой каменного блока Олег, рядом с которым неотлучно стояла его тень — телохранитель.
— А почему я им верить-то должен? — задумчиво протянул Илов.
Тяжко грохнул каменный прямоугольник, сотрясая пол зала, упал в туман, взвившийся рассерженными змеями.
Бойцы Илова инстинктивно направили в пролом стволы автоматических винтовок. В зале воцарилась оглушительная тишина, которую нарушил спокойный голос Олега:
— Двигаемся, господа, мы отстаем от графика.
За стеной оказался проход. Широкий, с низким волнистым потолком и выгнутыми бочонком стенами. Он уходил в обе стороны от пролома — полный стылой черной тьмы, погруженный в тяжелый давящий сон. Тьму разрезали белые лучи наплечных фонарей, стали видны покрывающие стены панно. Или… фигуры медленно двигались, свивались, душили друг друга и трансформировались. Невероятные, гротескные, но абсолютно реалистичные уродцы растекались бесформенными лужами и возрождались в виде кошмарных, подавляющих волю и воображение людей созданий.
— Двигаемся вперед, — раздался резкий режущий голос, и первая пара вошла в проход.
Люди проходили, осторожно переступая через оплавленные каменные края, с опаской глядя на кошмарные картины на стенах. Кто-то пробормотал, и по общему каналу его услышали все:
— Теперь точно без стакана не уснешь…
— Отставить треп в эфире, — жестко пресек разговоры Синеглазка. Он снова стал самим собой — впереди ждала добыча, в руках — знакомая тяжесть винтовки, все чувства обострены до предела, и рядом люди, готовые открыть огонь по твоей команде.
Они шли бесшумно настолько, насколько это возможно для такой группы. Нервы у всех были напряжены, это чувствовалось по тяжелому дыханию и показаниям медсистем, которые выводились на визор Илова. И это после успокоительных инъекций.
— Успокоились. Комплекс пустой. Следим за датчиками, не зеваем.
Все это они и так знали, но сейчас следовало напомнить. И успокоить.
Коридор расширился, теперь здесь могли идти в ряд три человека, не касаясь друг друга плечами. Постепенно становилось светлее, словно стены и пол начали излучать чуть заметный мертвенно-серый свет. Илов поднял руку:
— Стой.
Чуть подождав, он выключил свои наплечные фонари. Подождал еще и скомандовал остальным:
— Гасим. Подождите, прежде чем двигаться, пусть глаза привыкнут.
Коридор продолжал идти под уклон. Абсолютно пустой, исчезли даже панно на стенах, лишь через неравные промежутки покрывали стену выстроившиеся в неровную вертикальную цепочку знаки, похожие на растопыривших лапы пауков. Коридор закончился восьмиугольным холлом, в который выходили двери — Илов насчитал четыре. В углах стояли конструкции, при виде которых Германа охватило чувство неправильности происходящего, хотя он-то насмотрелся за свою жизнь всякого, на разных планетах и в межзвездном пространстве. Но здесь — обманчивая простота конструкций, состоявших из темных и серебристо-серых прямоугольных пластин, заставляла вглядываться в них до рези в глазах, пока не начинала болеть голова.
Одна из дверей была приоткрыта. И оттуда лился все тот же тоскливый серый свет, но чуть более интенсивный.
— Это ж надо, работает, — прошептал кто-то.
На этот раз Илов обрывать не стал. Он и сам думал о том, насколько мощными были технологии этих обитателей Перекрестка, если спустя миллионы лет их оборудование находилось в идеальном состоянии и реагировало на появление живых организмов, выводя систему освещения из режима ожидания.
Интересно, а какие еще системы перешли в активный режим, подумал он и слегка напрягся. Конечно, с ним были опытные люди, ходившие не в один рейд, но все же…
— Клювом не щелкать, по сторонам смотреть, — напомнил он на общем канале и переключился на Олега.
— Что дальше? Где это ваше оборудование, которое надо извлекать?
Олег с телохранителем колдовал над пультом управления сканирующим комплексом.
— В глубине комплекса. Идем ниже. Пока осмотрите комнаты, — не отрываясь от своего занятия, коротко бросил он.
Они оказались не заперты. Двери вкатывались в стены, открывая каплеобразные проходы в комнаты, где ждал миллионы лет сводящий с ума ужас. Видавшие виды головорезы Илова тяжело дышали, заглядывая в помещения, полные исковерканных, чудовищно перекрученных, соединенных в немыслимых комбинациях тел, строений, предметов, предназначение которых уже невозможно было определить. Они так и не поняли назначения этих комнат. Было это чем-то вроде музея? Выставкой удачных или неудачных результатов экспериментов? Попросту кладовкой?
Несмотря на потрясающие воображение технологии консервации, многие объекты, а Илов решил называть их только объектами и никак иначе, частично истлели, разложились, и изменение температуры, давления и влажности ускорило эти процессы. Тела оплывали, на них проступали пятна, отваливались в молчаливом безумном крике челюсти, призрачно шевелились конечности. Включились какие-то системы, послышалась серия щелчков, и вокруг некоторых тел поднялись прозрачные цилиндры, внутрь которых пошел зеленоватый газ.
