Отныне, какую бы хреновину я ни учудил, все претензии к моему Компаньону. Я в отпуске. Офис закрыт. Абонент, вызываемый вами, в настоящий момент недоступен.
В четыре утра я покинул квартиру Сильвии, звонком подняв с постели мою клиентку. В этот ранний час чертова Старуха была в отличной форме.
5
– Побойтесь бога, сейчас только пять утра, – канючила графиня Карапелли, сидя в роскошном кресле в стиле Людовика XV. – Чего еще вам рассказать о Николо?
– Августа, прекрати строить из себя невинного ребенка. – Вот уже четверть часа Роза Гардони пыталась убедить свою подругу быть откровенной с нами и начала терять терпение.
А я тем временем, из последних сил держась на ногах, дышал по разработанной мною методике, стараясь не упасть со стула. Я до сих пор чувствовал себя отвратительно.
– Мы подняли тебя в такую рань, потому что это очень важно. Речь идет об убийстве моей внучки, не забыла? – тоном тюремной надзирательницы осведомилась Старуха.
– Я понимаю, Роза. Мне очень жаль, но я-то тут при чем?…
– Ты ни при чем, – ответила Старушенция строго. – Но твой шофер – очень даже при чем. Мне нужно, чтобы ты ответила на вопросы синьора Дациери. Прямо сейчас.
– А нельзя перенести на завтра? Если я не высплюсь, я буду чувствовать себя разбитой весь день.
– Ты уже проснулась, Августа. А мы должны знать все немедленно.
– Я… Ну ладно тогда… – Графиня шмыгнула носом.
– Синьора… извините, графиня Карапелли. – Голос мой противно скрежетал. Я прокашлялся, чтобы прочистить горло. Оно отозвалось болью и пламенем, и я решил больше так не делать. – Вы помните ночь, когда Алиса сбежала из дома?
– Как я могу забыть? Это было ужасно, ужасно! – Казалось, она не в состоянии разговаривать, не впадая в пафос, словно актирисульки из телемыла.
– Это было ужасно, вы правы. Вы ведь уехали домой не на своей машине, не так ли?
– Да. Николо плохо себя почувствовал. Его кто-то избил. Я вернулась домой на такси.
– Но именно Николо должен был отвезти вас домой после приема? У вас с ним была такая договоренность?
Я с нетерпением ждал ответа: мой Компаньон считал этот вопрос ключевым. Карапелли же отвечать не спешила, по ее лицу было видно, что она в нерешительности.
– Августа, сейчас не время для вранья! – повысила голос Ведьма.
– Ну… сейчас… я думаю… Да, Николо попросил меня освободить его в этот вечер после полуночи. А если б мне захотелось остаться подольше на празднике, я собиралась вернуться домой на такси. Да, да… мне кажется, мы так с ним условились…
– Однако вы этого не сказали полиции. Почему?
– Я об этом забыла…
– Графиня, пожалуйста, ответьте!.. Это Николо попросил вас сказать неправду?
– Нет, я…
– Августа!
– Роза, господи, я не думала сделать ничего плохого! – Она покусывала носовой платок. – После всего, что случилось, Николо мне сказал, что так будет лучше для всех. Что ему не придется терять кучу времени в полицейском участке, рассказывая, где он был. Тем более что убийцу уже схватили.
Даже слепому было ясно, что для графини ее шофер не просто слуга, – она по уши влюблена в этого красавца-кучера, хотя не признается в том никогда. Особенно себе самой.
– Значит, он вам сказал, что хотел бы уйти по своим делам после полуночи?
– Мне кажется, да. Да, он так сказал. Ему надо было навестить одного своего старого коллегу, после чего он собирался возвратиться ночевать сюда, потому что на следующее утро мы должны были рано выезжать. На восемь утра был назначен сеанс в оздоровительном центре, где я лечусь.
– Стало быть, он сюда вернулся?
– Да. В этом я уверена.
– В котором часу?
– Откуда мне знать? – вскрикнула она. – Вы что думаете, мне больше делать нечего, как шпионить за моим шофером?
– А кто-нибудь в доме может знать? Кто-нибудь из слуг? – настаивал я.
– Понятия не имею. Это так важно?
– Очень.
Проведя быстрый опрос по интерфону, аристократка нашла горничную, которая кое-что вспомнила. Ее комната находится прямо над гаражом, и она всегда просыпается из-за того, что шофер хлопает дверцей автомобиля. В ту ночь Гварньери хлопнул особенно громко. Это было в субботу, чуть позже четырех утра. Горничная была в этом уверена, потому что вынуждена была подняться час спустя, чтобы сделать кое-какие дела. Может, купить свежей рыбы на рынке или начистить серебро.
– Итак, графиня, – строить логические конструкции мне стоило больших усилий, мой мозг продолжал саботаж, – получается, что Николо вернулся сюда в четыре утра, а я его видел уходящим с виллы Гардони в час. Для того чтобы добраться от виллы до вашего дома, нужно максимум полчаса…
– Я не знаю, где он был все это время. Клянусь!
– Будь я на вашем месте, я поинтересовался бы. – Пальцами, которые казались мне разбухшими, как боксерские перчатки, я извлек из кармана карту Ломбардии и с трудом развернул ее на овальном столе. Старуха Гардони нависла над моим плечом. – Стало быть, за полтора часа, не больше, Николо мог проехать на своей машине около ста километров до некоего места и за такое же время успеть вернуться обратно. Это если он ни разу не останавливался. Хотя я так не думаю. Напротив, я уверен, ему было чем заняться по дороге туда.
Карта растекалась по столу мутным пятном. Я потер глаза, и мне удалось разглядеть в углу карты масштабную шкалу. Карандашом, выскальзывавшим из пальцев, я очертил круг, центром которого была вилла Гардони.
– Посмотрите на карту, графиня. В границах круга есть какое-нибудь место, где у вас есть собственность? Ну, смотрите.
– Я ничего не понимаю в картах.
Я вздохнул:
– Это несложно. Видите, это Милан. Это вилла…
Она решилась надеть очки и неуверенно сказала:
– Не знаю… У меня есть старый дом. Где же это… уф… примерно здесь… – Она ткнула пальцем в точку, которая находилась километрах в двадцати от виллы.
– Что это за дом?
– Старый дом моей матери. В нем уже давно никто не живет.
– Гварньери о нем знает?
– Разумеется. Я сейчас его перестраиваю и попросила Николо иногда ездить туда, чтобы наблюдать, как идут работы. Это очень старый дом. Семья моей матери была небогата.
У меня засосало под ложечкой.
– Мы не могли бы туда отправиться?
– Когда вы хотите ехать?
– Прямо сейчас. Это очень важно. Вы согласны, синьора Гардони?
