Походив по кабинету, я по привычке села на стол и, бросиввзгляд на телефон, глубоко задумалась. Может, позвонить Любке? Когда-то яобещала взять ее на работу в ресторан… Она смеялась, не верила, дуреха… А потомнастучала Макару о предстоящей встрече с Михаилом. Болтливость подруги едва необернулась трагедией. Хорошо, что все обошлось… Нет, звонить нельзя. Макар можетпронюхать, где я нахожусь, и тогда… А что, собственно, тогда? Макар,безусловно, крупный авторитет, но сфера его влияния не распространяется наРоссию. Незадолго до смерти Карась говорил, что мой Михаил тоже каким-тообразом связан с преступным миром. Значит, у него есть «крыша». Кажется, эта«крыша» намного сильнее пражской группировки. Значит, мне нечего бояться. Влюбом случае Михаил сумеет меня защитить.
Решительно отодвинув аппарат, я встала и занялась делами.
Работа доставляла мне удовольствие. В ресторане я появляласькаждый день и просиживала там до глубокой ночи. Валерий Степанович оказалсяотличным помощником. Вместе с ним мы быстро навели порядок. Правда, для этогомне пришлось уволить половину сотрудников и набрать новых, но в итогеоказалось, что я все сделала правильно. Воровство удалось искоренить, продуктызакупались всегда свежие, специально приглашенные повара готовили так, что кнам было трудно попасть. Ну и доходы росли соответственно…
Михаил искренне радовался моим успехам. Обоюдная занятостьотнюдь не мешала нашим отношениям. Скорее, она подогревала их, делая встречиболее желанными, а дом – притягательным.
Каждый вечер в моем ресторане играл джаз. Ребята подобралисьмолодые, талантливые. Платила я им вполне достойную зарплату, да и чаевые ониполучали немаленькие. Однажды я спустилась к ним в зал и, напев простенькуюмелодию, внезапно возникшую в голове, попросила развить тему. Пока ониподбирали аккорды, я придумала слова. Песенка получилась забавная.
– Вера, – окликнул меня чей-то голос, когда я уже собираласьподняться к себе. Повернувшись к двери, я увидела… Любку. Любка сильно похуделаи выглядела больной. Взвизгнув, как девчонка, я бросилась к подруге на шею и,расцеловав ее в обе щеки, повела в кабинет.
Закрыв дверь на ключ, я показала ей на стул, а сама села настол.
– Ты так и не научилась сидеть на стуле, – сквозь слезыулыбнулась Любка.
– Не научилась, но мои сотрудники уже к этому привыкли.
Открыв сейф, я вытащила оттуда бутылку виски и две рюмки.Затем, подмигнув Любке, наполнила рюмки до краев.
– Раньше ты прятала бутылки в комоде, – выпив виски, сказалаЛюбка. – Теперь у тебя сейф.
– Теперь у меня все по-другому. Теперь я замужем, Любаша, и,знаешь, очень люблю своего мужа. Я просыпаюсь счастливой, засыпаю счастливой,весь день я летаю как на крыльях, но и это еще не все. Теперь я имеюсобственный ресторан. От работы я получаю сумасшедшее удовлетворение. В деласвоего супруга я стараюсь не вникать, но он настолько мне доверяет, что частосоветуется со мной, когда готовится принять важное решение. А ты как менянашла? Если тебя послали за тем, чтобы уговорить меня вернуться, можешь не стараться.Я никогда не вернусь к прошлой жизни!
Любка, опустив глаза, промолчала.
– Ну что ты приперлась, подруга? – хлопнув кулаком по столу,закричала я. – Приехала вынюхивать, как я тут живу, и настучать об этомМакару?! Так езжай и стучи! Стучи сколько влезет! Я плевала на твоего Макара,на его сына и на всех вас, вместе взятых! У меня своя жизнь… Я не хочувспоминать о прошлом! Ты бы ехала, Любаша, обратно и не совала свой нос куда ненужно. Я ведь твой любопытный нос и откусить могу!
– Ты зря на меня кричишь, Верка! Я тебе ничего плохого несделала. Ты мне до сих пор простить не можешь, что я про тебя Макарурассказала? У меня выхода не было. Он бы меня убил, вот и все дела. Вечно мнеза тебя отдуваться приходится! Ты со своими мужиками накуролесишь, а они потомна мне зло срывают. И вообще, я в твоем ресторане не работаю. Подумаешь, какаядиректриса нашлась! Давно ли ты в люди выбилась?
– Я всегда была человеком, – твердо сказала я.
– Когда ты у нас пела, то так не орала. Недавно, наверное, научилась.Власть почувствовала… Вон какое кресло себе оторвала!
Повернувшись, я посмотрела на кожаное кресло, вплотнуюпридвинутое к столу:
– Я на нем никогда не сижу, не нравится оно мне. Я сижу настоле. Или скидываю туфли, ложусь на живот и просматриваю бумаги.
– А сотрудники, когда к тебе приходят, на пол, что ли,ложатся?
– У меня с сотрудниками проблем нет. Я почти весь штатпоменяла. У меня все сотрудники при понятиях. У нас нормальная, рабочаяобстановка. Так зачем ты сюда приперлась?
– Я из Праги навсегда уехала, – вздохнув, промямлила Любка.– Помнишь, ты мне говорила, что, когда откроешь собственный ресторан, найдешьдля меня местечко…
– Ты пришла устраиваться на работу? – опешила я.
Смахнув слезы, Любка прикусила губу.
– В тот день, когда ты исчезла, Макар прислал ко мне домойдвух бритоголовых братков. Они прижали меня к стене и стали пытать, куда тыпропала. Ты ведь исчезла так быстро… Даже деньги не взяла, за которыекорячилась больше двух лет… Откуда мне знать, что твой Михаил остался жив?Короче, Верка, бросили меня в машину и привезли на какой-то пляж. Черезнесколько минут на этот пляж приехал Макар. Смотреть на него было страшно. Ячестно сказала ему, что ничего не знаю… Когда Макар уехал, меня избили, отвезлина кладбище и сбросили в глубокий ров. До сих пор не понимаю, как мне удалосьиз него выкарабкаться… В общем, я выбралась, доехала до дома, забрала вещи,деньги, документы, взяла билеты на поезд и вернулась в Россию. Я и не думала,что ты жива. Я думала, что тебя убили… Больше месяца я лечилась у психиатра,уйму денег потратила на лекарства. Однажды я проезжала мимо этого ресторана иувидела, что он назван твоим именем. У меня аж сердце защемило… Зайти сюда ярешилась не сразу, а когда зашла, увидела в зале тебя. Вот и все, что я хочутебе сказать…
– Прости меня, Люба, – прошептала я.
Любка подошла ко мне, и мы обнялись.
– Вера, а что будет, если тебя найдут? – вдруг спросила она.
– Ничего не будет, – спокойным голосом ответила я. – Ничего!Может, я и не выполнила все условия контракта, но оставила денег намногобольше, чем требует неустойка.
– Ты полагаешь, нас никто не будет искать?
– Нет. Тем более мы не так беззащитны, как раньше. Люб, а тыне передумала?
– О чем ты говоришь?
