Девка с роскошными рыжевато-каштановыми волосами и блядовитыми, с косинкой, глазами. С которой я некогда регулярно виделся и разговаривал. И которую с некоторых пор замечал то тут, то там: на журнальной обложке, на наружной рекламе…
Хотелось, зажмурившись и громко замычав, помотать головой — я сдержался только потому, что кругом был народ.
Да неужели она впрямь до такой степени меня перепахала, что просто мерещится теперь повсюду?!. Впрочем, любые другие версии еще безумней. Не стали бы же они…
Бред.
Совершенно уверен, что Тюряпин, которому я осточертел, обмолвился об этом специально — подколоть меня:
С Динкой он когда-то был знаком — а сейчас списывался временами «мылом» с кем-то из наших.
— То есть? — прибалдел я, вспомнив, что этого ее Игоря, или как там, всего месяц с небольшим назад придушили.
— Мне Ромка написал, — равнодушно, но, уверен, не без злорадства пояснил Колян.
— Я его не знаю. Владика, что ли, некоего. Они в одном банке работают…
Я списался с Ромкой, и тот (наверняка решив, что меня колбасит от ревности) даже прислал, «мылом», фотку этой дуры вместе с ее долбаным женихом. Снялись оба на фоне серебристого женихова «ленд круизера». Я сразу опознал гладкое хлебало, в которое некогда настучал возле собственного подъезда…
Так это что, значит? Это, значит, тоже подстава была?.. И все только ради того, чтобы я…
Хотя я уже догадывался — чем.
14
Я засунул в дыру руку и нащупал что-то вроде пластиковой бутылки с минералкой. Вытащил — так и есть, полуторалитровый пузырь без этикетки, наполненный чем-то… Светлым мелким порошком каким-то. Я отвинтил пробку, ссыпал немного на ладонь. Понюхал — непонятно… Лизнул — горько…
Тротил (ТНТ, TNT, Т)
Энергия взрывчатого превращения: 1010 ккал/кг.
Скорость детонации: 6900 м/сек.
Бризантность: 19 мм.
Фугасность: 285 куб. см.
Плотность: 1,66 г./куб. см.
Температура плавления: +81%
Температура горения: +310 %
Почти по-летнему теплым вечером — в темноте уже, только дотлевала перспектива Нового Арбата, — я пер пешком через город, разваливаясь на ходу от усталости, поминутно сплевывая въевшуюся во все кожные поры и дыхательные пути строительную пыль. Косился по сторонам на предмет ментов… Смотрел на забитые дорогими тачками перекрестки центра, на многочисленные еще толпы, на всю эту хлопотливую, вполне приподнятую, самодовольную жизнедеятельность зажорного мегаполиса… на плебейскую его безобразную гигантоманию… на типично по-московски лоснящиеся рыла… на развешанную всюду-всюду-всюду истошную рекламу очередного посконного трэш-блокбастера…
Ощущение всеобщего приятия происходящего, удовлетворения абсолютно неудовлетворительным, поразившее меня еще дома, здесь достигало такой концентрации, что отзывалось в воображении чем-то гротескно-жутеньким, вроде зрелища человека с черно-лиловыми от гангрены ногами, обколовшегося бронебойными анальгетиками, счастливо, слабоумно гогочущего, давящегося тортом и размазывающего по щекам заварной крем…
В аду, в который неуклонно превращалась действительность, всем всё было по барабану. Никто ничего не хотел знать. Тем более — думать. Или — не мог (но если б даже и мог, не стал бы). Это было совершенно животное равнодушие: и со стороны тех, кто послушно, рабски, скотски вкалывал, сносил любые издевательства и терпел, когда его харили в сортире или отбивали ему почки в «обезьяннике»; и тех, кто скотски, с безмозглой, стоеросовой убежденностью в собственной правоте измывался, харил и отбивал; и тех, кто, лениво переползая из «ниссан-мурано SE» в какую-нибудь «Ваниль», отфильтровывал из сознания все, кроме тачилы, кабака, бляди своей и лопатника.
Я понял наконец, откуда вдруг все это «благополучие». Эта «стабильность». От тотальной атрофии одной из главных функций разума, определяющих признаков человека как вида — способности и потребности в оценке. Не то чтобы удовлетворение реальностью — а полная всеобщая в нее влитость, вполне биологическая. Это была АДЕКВАТНОСТЬ реальности. Животное адекватно биоценозу и тогда, когда оно подыхает от бескормицы, и когда оно выедает внутренности из теплой добычи…
В результате отрицательной селекции, о которой распинался покойник Северин, мы пошли по эволюционному пути обратно. Успешно расчеловечились.
«…Я чувствую, что что-то близко к завершению,
— писал в своих блогах Северин, —
что-то заканчивается, какой-то процесс приходит к логическому результату. Это ощущение сродни тому, что вокруг тебя смыкаются стены. Ты тычешься туда, сюда, ищешь какие-то лазейки и видишь, что — глухо. Мне никогда не нравилось то, что творится вокруг, но еще вчера у меня была возможность кое-как выживать в этой реальности, оставаясь собой; она пусть без удовольствия, но еще терпела меня — такого, как я есть. Допускала хоть какие-то альтернативы. Как бы трудно мне ни было продолжать осмысленное существование, это еще получалось — с грехом пополам.
Был какой-то минимальный ЛЮФТ. То есть буквально — воздух… зазор…
Теперь — нет. Ниши заложены кирпичами, отверстия замурованы, щели законопачены. Глухой монолит со всех сторон. Никакой вентиляции. Никакого воздуха. Дышать — нечем. Нечем… Нечем дышать…»
* * *
Электродетонатор промышленный (ЭДП).
Сопротивление в холодном виде 0,9–1,5 ом, расчетное сопротивление в нагретом состоянии 2,5 ом.
Расчетный ток подрыва 0,5 ампера при постоянном токе, 1 ампер при переменном токе, 1,3 ампера при пульсирующем режиме.
Безопасный ток 0,18 ампер.
— Денис!.. Денис! Маслов!
— А…
— Здорово, Дэн.
— Здорово.
— Не рад?
— Да как тебе сказать…
— Знаю, что не рад. Ты ж не хотел со мной больше общаться. Даже мейл-бокс свой прежний закрыл. Никому не сообщил, где ты теперь. В Москве… Поди найди человека в Москве. Я уж думал — так и не найду…
— Зачем ты меня искал? Я же не сказал тогда ничего никому…
— Знаю.
— Будешь?
— Не курю.
— Чего это ты?
— Неважно… Я знаю, что ты не сказал. Спасибо. Только мне это все равно не помогло.
— Почему ты сознался?
— Они нашли мобилу. Я тогда не нашел, а они нашли. А там — три звонка мне.
— А ты что?
— Я — в глухую несознанку. Типа моя отключена была, кто и зачем мне звонил с его телефона — знать не знаю. Мы типа вообще незнакомы.
