Самыми беспроблемными оказались парни-«чекисты» из отделов по борьбе с террором. Обговорили все в несколько минут, они меня поняли, я их понял, попили чаю с водкой и разошлись, вполне довольные друг другом. За три дня до высадки отправили командира группы в Ханкалу к своим подчиненным. Подготовка к мероприятию заняла около месяца. Вроде все во всех инстанциях согласовано, все бумажки изучены и подписаны.
База ждет своих «партизан».
«Ми-8» кружился довольно долго, потом подсел на площадку, обозначенную дымами, и забрал группу. «Партизан» уже давно не было на борту. К вечеру поступил доклад по связи – все на месте. РГ СпН залегла на базе на «сохранение». Теперь они неделю будут сидеть и не высовываться, обустраивать свой быт и вести наблюдение, потихоньку изучая местность.
Другие разведывательные органы, выделяемые отрядом, работали по плану и даже приносили небольшие результаты. Обнаружили пару тайников с продовольствием, на лесной дороге обстреляли легковой автомобиль с боевиками. Огневой контакт длился минуты три от силы, потом водитель и два пассажира выскочили и, отстреливаясь, скрылись в лесу. Боевики ушли, но старенькая белая «шестерка» осталась.
Машину досмотрели, в багажнике обнаружили несколько самодельных замыкателей и несколько килограмм тротила. Сперва хотели притащить «Жигули» в отряд, но командир батальона, опасаясь взбучки от «надзорных органов», приказал подорвать автомобиль на месте.
Проблемы возникли из ничего. Ровно через неделю прилетел один из «высоких начальников» и начал проверять организацию и ведение боевой и разведывательной деятельности. Узнав о том, что в зоне ответственности отряда нами организована база, он раскричался и начал винить всех малых и больших отрядных начальников в «очковтирательстве». По его словам выходило, что базу организовали специально для того, чтобы выдавать ее за обнаруженную базу боевиков и прятать на ней трупы «невинно убиенных мирных жителей», а также награбленное и уворованное. Начали шуршать бумажки. Проверялось боевое распоряжение, приказы, выписки, решения. И тут, в самый апогей негодования и брызганья слюнями, когда палатка Центра боевого управления сотрясалась от начальственных криков, неловко, бочком, сквозь брезентовые занавески к месту комбата протиснулся оперативный дежурный и попросил у «начальника» разрешения обратиться к командиру отряда. «Босс» вальяжно кивнул, но тут же подскочил как ужаленный, услышав скороговорку дежурного, докладывавшего, что одна из подгрупп «партизан» в пятистах метрах от базы ведет бой с группой боевиков.
Присутствие «большого начальника» вносило нервозность и, честно говоря, конкретно мешало работать дежурной смене, оперативному дежурному и оперативному офицеру. Однако недаром готовились почти что целый месяц. Когда командир группы запросил отсекающий огонь артиллерии «правее двести такой-то цели», «большой начальник» открыл рот и выразил сомнение в том, что артиллеристы смогут сориентироваться по местности и организовать правильное накрытие, да и вообще, успеют внести какие-либо поправки и выстрелить. Но он даже не успел договорить, когда грохнул первый залп. Командир группы начал работать напрямую с батареей, корректируя огонь. Накрытие отходящей группы боевиков получилось со второго залпа. «Начальник» стал торопить всех с докладами о результате боя. В такие моменты я, к примеру, вообще стараюсь не встревать в действия командира группы и не лезть к нему с командами и советами. Я не знаю в полном объеме обстановки, не вижу своими глазами местность и боевой порядок своего подразделения, ну и, в конце концов, не вижу противника, поэтому лучше не мешать командиру.
Обстановка накаливалась благодаря присутствию «вышестоящего руководства», и я от греха подальше вышел с ЦБУ и убыл на узел связи, слушать доклады командира группы непосредственно с центровой радиостанции. Минут через двадцать бой закончился, боевикам все-таки удалось отойти. Преследование организовали, но, как я и ожидал, результата оно не принесло никакого. Зато при досмотре места боестолкновения обнаружили два свежих трупа с оружием, в полном снаряжении и с огромными рюкзаками.
«Начальник», услышав это, облегченно вздохнул и успокоился, а потом снова развил кипучую деятельность. Ему потребовалось немедленно и собственными глазами осмотреть «убиенных». Тела фотографировали в различных ракурсах, нашли при них какие-то документы, начали передавать данные, номера оружия, описание содержимого рюкзаков. Начальнику этого оказалось мало: необходимы были сами «фигуранты». И он начал вызванивать Ханкалу и запрашивать вертолетно-поисковую группу из местного отряда для транспортировки трупов и трофеев. Это означало одно: если вертолет подсядет на площадку возле базы, существует реальная возможность «засветиться». Слава богу, КП авиации на конец дня полеты отбило, и вертолет обещали только утром, после разведки погоды. Времени до следующего утра было достаточно. Половина «партизанской» группы выдвинулась к более дальней посадочной площадке, таща на себе «результат».
К пяти утра они еле доползли. На лысой верхушке горки, с краю в кустах, замаскировали трупы и другие трофеи, выложили из камней опознавательный знак – так, чтобы было видно сверху из вертолета; заместитель командира группы снял координаты по спутниковому топопривязчику, перепроверил их еще раз и передал на ЦБУ отряда. Оставалось только замаскироваться и ждать вертолета с поисковой группой. Решили подгруппу вообще не «светить». Подробное описание тайника оперативный дежурный передал в штаб отряда в Ханкале, чтобы командир поисковиков в точности вышел на место захоронения и держал постоянную связь с подгруппой, тащившей «результат».
Видно, «большой начальник», заночевавший в отряде, все-таки поднял неплохую суматоху в обоих штабах, и все желали «материального подтверждения».
Вертолет с ВПШГ (воздушно-поисковая штурмовая группа) и прикрывающая пара «двадцатьчетверок» прошуршали лопастями над отрядом ровно в половине десятого. Экипаж «зеленого» («Ми-8») перекинулся парой словечек с нашим авианаводчиком и ушел дальше. Командир ВПШГ из Ханкалинского отряда был достаточно «матерый», и на «воздухе» висел уже порядком. При заходе в район он сразу же связался с подгруппой и был постоянно на связи. На площадку зашли и приземлились быстро, благодаря знаку из камней, хорошо видимому с воздуха. Подгруппа, залегшая в кустах, старалась себя ничем не выдать. поэтому лежала и не отсвечивала. НСП (наземный сигнальный патрон) для определения силы и направления ветра пришлось кидать из вертолета.
Разведчики высадились, заняли круговую оборону вокруг вертолета, молотившего лопастями, и начали обшаривать кусты. Все, схрон с трупами найден. Быстрая погрузка – и вертолет снова в воздухе. Наша подгруппа так и не «засветилась», наблюдая действия ВПШГ издалека. Как оказалось, меры по обеспечению скрытности были приняты не зря. При облете района, перед тем как лечь на курс, с борта вертолета обнаружили несколько местных пастухов, пасущих немногочисленное стадо овец. Пастухи, скорее всего, внимательно наблюдали за высадкой группы и, может быть, даже сообщили кому следует.
«Начальник», лично обозрев «трупы», восхитился и приказал командиру отряда прикопать их где-нибудь поблизости, а оружие сдать на склады РАВ в группировке. Затея с базой была оправданна. Правда, потом пришлось чуть ли не ежедневно слать различные фотографии, схемы и замыслы, но это дело привычное. База продолжала функционировать.
