Эреша.
— А этот дьявол Неб-Айн-Ке?
— Его часы сочтены.
— Хорошо.
Беспокойный взгляд короля озадачил Одана. Не боится ли он Одана-полубога? Но что-то явно тревожило короля.
Какая-то колесница, выделяющаяся из остальных щегольской роскошью отделки, богатыми украшениями, вырвалась вперед. Четыре лошади, которые везли ее, были черны как ночь, как и лошади короля. Головы их были украшены плюмажами и золотыми колокольчиками. В колеснице сидел молодой человек. Он взглянул на Одана, и зубы его сверкнули в зловещей улыбке. У него была черная борода, а выражение лица было жестоким.
Король не обратил внимания на эту колесницу, и Одан снова повернулся к нему.
Возница короля, увидев впереди узкий участок дороги, где не было места двум колесницам, повернул немного вправо, и юноша, без видимой досады, направил своих коней в сторону, уступая дорогу.
— И эти дьяволы Эреша будут повергнуты. Изображение самого гнусного дьявола будет изъято из святилища, доставлено в Эндал, где его будут возить по улицам, чтобы каждый мог плюнуть в него и бросить камень. А затем его торжественно сожгут. Жрецы Эндала будут прославлять этот день. И дьявол Эреша будет уничтожен, а великий бог Ниргаль, да будет благословенно имя его, будет править всем!
Ну что же, Одан ничем не был обязан Задану. Разве что он позволил Одану Эн-Ке — а в этом была его ошибка — привезти своего сына в город Эреш, находящийся под его защитой и покровительством.
Значит, Ниргаль более достоин быть первым, чем Задан. Задану нужно ругать только самого себя, когда его вытащат из святилища и будут оскорблять в Эндале, а затем сожгут к вящей славе бога Огня.
Быстро расправившись, Одан стегнул своих коней и помчался на север.
Во время езды он оглядывался и видел ближайшую к нему черную лошадь королевской колесницы. Она косила глазом, всхрапывала, кроваво-красные ноздри всасывали песок пустыни.
Почти догнав передовой отряд, Одан закрепил поводья, накрепко привязав себя к поручням кресла. Затем он вырвался далеко вперед и переместил свою душу в большую королевскую лошадь.
Песок под копытами, пыль во рту и ноздрях, горячий воздух, обжигающий легкие — все говорило о том, что переселение души прошло успешно. Его тело, надежно закрепленное в колеснице, неслось в Эреш. Несмотря на звон оружия, топот копыт, шум колесниц, голоса людей, он мог все хорошо слышать. Одан навострил уши. Король хохотал, огромный живот его колыхался. Король был доволен.
Юноша, который был в щегольской колеснице, теперь сидел рядом с королем. Он сидел там, где недавно был Одан, и тоже хохотал.
— Идиот! Мой отец обманул его — но он откроет нам ворота Эреша! Слава Ниргалю Эн-Теусу, отцу Нирги, пол…
— Он в наших руках, — сказал король, с наслаждением вслушиваясь в свои слова. — И наша месть падет на них! Горе и слезы, стоны и страдания, смерть и рабство! И гордый великий Ниргаль, бог Огня, будет править в покоренном Эреше!
— И я… Я Нирги, сын Ниргаля, буду править рядом со своим отцом и рядом с тобой, король Светту!
Черные уши лошади слышали эти ужасные слова, и слышал их Одан-полубог.
Теперь он все понял. Если Ниргаль не его отец, если его обманули и если этот малыш Нирги — настоящий сын Ниргаля, значит, для Одана-полубога все кончено.
Не будет для него божественного бессмертия.
Не будет ничего!
И в это время орел пустыни круто опустился вниз на колесницу короля. Он заклекотал. Он захлопал крыльями. Король с удивлением смотрел на него.
Мастер Себек-галь обладал огромным могуществом. Орел вдруг заговорил человеческим голосом.
— Король Светту! Берегись! Тот, кого зовут Одан, подслушивает тебя!
Дикая боль пронзила Одана, и яркая белая вспышка на мгновение ослепила его. Какая-то сила вырвала его из тела лошади и полуослепшего швырнула обратно в колесницу, мчащуюся впереди. Одан мгновенно освободился из узлов, схватил поводья, взмахнул кнутом. Лошади откликнулись на его крик. Они изо всех сил рванулись вперед. Себек-галь сейчас все расскажет королю, и тот вышлет в погоню самые быстрые колесницы. Армия Эндала зашла слишком далеко, чтобы поворачивать обратно. Корабли с пехотой, вероятно, уже у Эреша. Нападение на город уже отложить невозможно.
Эреш!
Он совершил ужаснейшее предательство!
Моми — и король Неб-Айн-Ке, и Асхурнакс и Киду, и Тигры и… и Зенара… нет! Анкиду и Зенара сейчас ехали по Золотой дороге в Шанадул. Но ведь это их родному городу угрожало разрушение!
Одан-Горбун яростно нахлестывал лошадей.
Он замахнулся, чтобы снова ударить хлыстом, и тут чудовищный огромный саблезубый лев прыгнул на него. Одан моментально приготовился к бою, но тут же понял, что лев всего лишь фантом. Себек-галь сотворил это чудовище, чтобы остановить его, чтобы преследующие могли догнать и убить его. Одан помчался дальше, не думая о Хекеу. Другие воображаемые чудовища набрасывались на него — волки, драконы, тигры, мамонты, — но он ехал сквозь них, не обращая внимания ни на что, их здесь не было.
Из песка поднимались шипящие змеи. Огромные скорпионы задирали хвосты со смертоносными жалами. Одан не терял присутствия духа и гнал лошадей. Его хмурое лицо было искажено непомерными усилиями. Он едва сдерживал удары Себек-галя. А если вмешается Ниргаль, то он обречен.
И когда за ним в небе выросло ослепительное сияние, отбрасывающее искаженные тени колесниц и уставших лошадей на песок, Одан задрал голову и крикнул в небо:
— Ты клятвопреступник, Ниргаль. Дьявол Эндала! Я, Одан-полубог, презираю тебя! Ты не отец мне!
А свет становился все ярче, на небе появилось второе солнце. А затем… затем возникло третье солнце!
Одан не мог выдержать ослепительного света, дикого жара, обжигающего ветра. Но он продолжал гнать уставших лошадей. Далеко впереди на горизонте появилась зеленая полоса. Он едва различал ее слезящимися глазами. Свет был нестерпимо ярким. С неба раздавался ужасающий грохот.
Не было нужды говорить о том, что происходит там на небесах.
И вдруг рядом с ним в передний борт вонзилась стрела. Она пролетела всего в полдюйме от него. Одан повернулся. Колесницы! Скрипящий песок, хрипящие кони, сверканье бронзы приближалось к нему.
Одан схватил лук. Держась за поводья, он повернулся, приготовил стрелу, прицелился, выстрелил.
Он увидел, как передняя колесница вильнула и закувыркалась по дороге. Быстрый взгляд вперед, и он увидел, что зеленая полоса ближе не стала. Неужели никто не заметит битву в пустыне, выстрелы с колесниц, бешено вращающиеся колеса, облака пыли?
Если бы он мог воспользоваться колдовством! Он читал старые папирусы и глиняные таблички. Он знал нужные слова. Но он никогда не пробовал перемещать свою душу за пределы прямой видимости на
