слова звучали почти обнадеживающие. — Эти существа управляют кораблём через саркофаги. Они погружены в псионическое поле и не могут вас заметить напрямую. Для них вы просто посторонние сигналы, которые они игнорируют.
Клон оглянулся на них, его голос стал более настойчивым:
— Вам нужно подняться наверх, к одному из саркофагов. Ложитесь в него, и тогда вы подключитесь к их единому пси-полю. Только тогда они вас заметят. Это будет опасно, но иначе вам не попасть в систему управления.
— А дальше что? — нервно спросила Маша.
— Тогда вам нужно будет как можно скорее активировать ноль-переход, — продолжал клон, его голос стал более громче. — Когда вы подключитесь, я смогу общаться с вами напрямую через пси-поле и помогу вам. Но действовать нужно быстро, пока они не успели полностью осознать ваше присутствие.
Маша и Нестеров обменялись напряжёнными взглядами. Взойти наверх, проникнуть в центр управления, попасть в пси-поле… Всё это звучало как безумие, но другого выхода не было.
Они поднялись на уровень с саркофагами. Стены были покрыты сетью серебристых кабелей, которые сливались в странные узлы у саркофагов. Пол заливался едва заметными мерцающими огоньками от оборудования. Вдоль стен стояли длинные ряды саркофагов — высоких, прозрачных капсул, каждая из которых была окружена изогнутыми металлическими конструкциями. Практически во всех находились тела Хозяев, неподвижные и застывшие в глубоких трансах.
Маша с Нестеровым осторожно шагали, ощущая странный воздух, который как будто казался гуще, чем в других частях корабля.
— Почему они не обращают на нас внимания? — голос Маши дрожал, как будто она боялась потревожить этих существ.
Клон, сопровождающий их, оглянулся и тихо ответил:
— Им сейчас не до вас. Когда Сверхразум был полностью активен, он контролировал всё на корабле, каждую деталь, каждого клона. Теперь он почти мертв. Корабль получил серьёзные повреждения — они потеряли много ресурсов, множество клонов, часть своей элитной расы. К этому добавилась нехватка энергии. Теперь им не до вас. Вы не представляете для них непосредственной угрозы. Но они знают, что вам здесь не место.
Клон окинул взглядом окружающие саркофаги, где неподвижно лежали пришельцы.
— А тот Хозяин, которого мы встретили в коридоре? — спросил Нестеров, вспомнив зловещую фигуру в красной мантии.
— Возможно, он искал вас, — клон сделал паузу. — Но как только вы подключитесь к пси-полю, они почувствуют вас. Их внимание вернется, и тогда будет поздно отступать.
Маша нервно оглянулась на саркофаги.
— Мы должны оба лечь туда? — её голос дрожал сильнее. Она подошла ближе к одному из саркофагов и с ужасом смотрела на застывшее существо внутри.
— Да, оба, — ответил клон. — Подключение требует псионического потенциала, который есть у каждого человека. Это особенность нашего мозга, в этом мы и похожи на них. У кого-то он сильнее развит, у кого-то слабее, но он есть у всех. Времени на проверку у нас не будет. Поэтому ложитесь оба, и будем действовать по ситуации.
Маша нервно коснулась холодной поверхности саркофага, её руки слегка дрожали.
— А если что-то пойдёт не так? — спросила она, пытаясь собрать силы.
— Мы уже зашли слишком далеко, — тихо ответил Нестеров, встав рядом с Машей. — Сейчас нельзя останавливаться.
Клон кивнул и активировал панель управления, саркофаги открылись с шипением приглашая их внутрь.
Маша и Нестеров шагнули внутрь и саркофаги так же с шипением закрылись. Сразу же они начали наполнятся вязкой жидкостью а к головам потянулись щупальца. И как только они коснулись их то весь мир провалился куда-то вниз.
Нестеров никогда не ощущал подобного прежде. Это было как открытие двери в безграничное пространство. Его сознание расширилось до таких пределов, что он больше не чувствовал своего тела. Ощущение простого человеческого существования стало ничтожным по сравнению с тем, что он переживал сейчас. Он чувствовал, как пульсирует сама Вселенная — её ритм стал его ритмом. Внезапно он ощутил рождение звезды — это было как взрыв света и энергии, разрывающий тьму космоса, где прежде царила бесконечная тишина. Где-то в далекой туманности другая звезда умирала, сжимаясь в точку, чтобы исчезнуть в черной дыре, и это казалось не трагедией, а естественным шагом в великом танце мироздания.
Он не просто наблюдал это — он стал частью этих процессов. Он ощущал себя центром всего, словно всепоглощающее ядро вселенной, стягивающее гравитацией каждую частицу материи. Внутри него кипели жизни миллиардов существ, от самых маленьких микробов до величайших существ, что парили в неизвестных галактиках. Их мысли и чувства переплелись с его собственными.
В каждом уголке вселенной он слышал эхо чужих голосов. Он не понимал их слов, но чувствовал эмоции: радость и горе, страх и любовь. Он больше не был одинок — всё живое стало частью его самого. Ему казалось, что он способен управлять этим бесконечным хороводом жизни и смерти, мог остановить рождение звезды или ускорить её гибель.
Грандиозность происходящего потрясала до глубины души. Он видел каждую каплю воды на каждой планете, знал судьбу каждого атома, предугадывал будущее с такой ясностью, как если бы уже прожил все эти жизни. Миры вращались вокруг него, как спутники вокруг планеты. Нестеров больше не был человеком — он стал всеведущей, всемогущей сущностью, сплетённой с самой тканью реальности.
Он понимал, что это — не иллюзия и не сон. Он и вправду был всем и видел всё. Мгновения становились вечностью, а вечность — всего лишь моментом.
Где-то на краю его безграничного сознания вдруг прорезался едва уловимый голос. Сначала — слабый, словно шепот в бесконечном океане звуков и ощущений, в котором он плавал. Это был голос женщины, но в этом масштабе она казалась ничтожной песчинкой. Для чего ему отвлекаться на что-то такое незначительное? Он всемогущ, почти бог, пронизывающий всё пространство и время. В его руках сила, равная богам, создающим галактики. Что могут значить такие мелочи, как жалкие голоса?
Но голос не умолкал, становился всё более отчётливым, как слабая волна, пробивающаяся сквозь бурю.
— Нестеров, вы слышите меня? Очнитесь, Нестеров. Вернитесь к нам.
Женщина звала его, и её слова волной разбивались о стены его сознания. Она казалась далёкой, бесконечно далёкой — словно крохотная искра в бездне космоса.
— Ничего… — думал Нестеров, — зачем? Почему он
