Но Чингун был огромным городом, так что и Янарет, и Кватна, если бы их перенесли в Чингун, стали бы не более чем еще двумя районами колоссальной столицы.
Керин подпрыгивал в своем паланкине, плывя вдоль одного проспекта… второго… третьего… По улицам ходило множество куромонцев, одетых по большей части в синие куртки и штаны. Такой наряд был чем-то вроде униформы рабочих обоих полов. Средний класс носил халаты, доходившие до щиколоток. У мужчин волосы были длинные и завязывались узлом на макушке. На улицах стоял непрерывный шум от колоколов, гонгов, рожков, барабанов, свистков и других устройств, при помощи которых бродячие торговцы и ремесленники – цирюльники, точильщики, продавцы закусок – привлекали внимание публики.
Но одна вещь, которой он нигде не встречал, поразила Керина больше всего: многие люди не шли по гладким мостовым столицы, а катились на коньках с колесиками. Они были обуты в высокие башмаки с металлической рамкой, к которой крепились спереди и сзади два колесика. Юноша решил, что в небольших городах и в деревне это приспособление вряд ли может быть полезно – ведь гладких мощеных улиц там не найти!
Караван достиг площади, на которой две дюжины верблюдов ожидали, чтобы на них взвалили грузы, предназначенные для отправки в северные степи. Несколько животных еще не перелиняли после зимы, отчего их шкура казалась покрытой заплатами.
За верблюдами стояла небольшая толпа. Среди зрителей виднелись несколько человек, стоявших на коленях, обнаженных по пояс и со связанными за спиной руками. Вдоль группки шел палач с коротким мечом в руках. Тела двух казненных уже лежали на земле с отрубленными головами, и алая кровь лилась из них. В тот момент, когда караван проходил рядом, палач взмахнул мечом, и – бум! – свалилась еще одна голова. Подпрыгнув на мостовой, она покатилась в сторону, а тело с глухим стуком упало грудью на землю.
– Кто это? – спросил Керин.
– Какие-то злодеи, – ответил Тога, пожав плечами. – В Чингуне полным-полно карманников и других преступников. В моей родной деревне ничего подобного никогда не было.
Они проехали мимо толпы, наблюдавшей за казнью, и оказались у двухэтажной башни. На крыше, куда вела наружная лестница, стояли под навесом разнообразные астрономические приборы. Снизу в стене башни имелся ряд вертикальных отверстий, в которых были установлены скульптуры примерно в половину человеческого роста. В руках у этих фигур были картонные квадраты с загадочными символами. Из башни доносились странные звуки: то лязг, то шум падающей воды. Как раз в тот момент, когда путешественники поравнялись с башней, раздался звон гонга, одна из фигур исчезла, а ее место заняла другая.
– Что это такое? – изумленно спросил Керин.
– Знаменитые астрономические часы, сконструированные изобретательным Хукурью. По ним можно определять не только час, но еще и дату, фазы луны и положение звезд.
«Эту штуку, – подумал юноша, – я должен рассмотреть повнимательнее, когда время будет».
Караван все шел и шел, пока наконец не остановился у ворот огороженной высокой стеной какой-то резиденции в самом центре города. Здесь снова повторилась томительная процедура проверки документов.
Но вот наконец Керина и Ноджири внесли через ворота внутрь – как объяснил Тога, на Запретную территорию. Оказалось, что к стене были пристроены одноэтажные здания, а перед ними лежала просторная площадь, украшенная бронзовыми статуями драконов, армиллярными сферами, монументальными каменными стелами и другими замысловатыми причудами.
По площади сновали туда-сюда куромонцы с кипами бумаг и свитками. Некоторые перемещались просто пешком, а другие – на коньках с колесиками. Они исчезали в дверях окружающих зданий и снова выскакивали оттуда, будто муравьи, копошащиеся вокруг муравейника. Посредине площади стояло здание больших размеров, чем остальные; его позолоченная крыша сияла на солнце, слепя глаза.
– А это, – сказал Тога, – Недоступный дворец, в котором пребывает Сын Неба.
– Мы туда пойдем? – спросил Керин.
Тога криво усмехнулся:
– Несчастный, которому вздумается проникнуть без приглашения в Заповедные покои, окажется без головы раньше, чем успеет зажмуриться.
– А тогда куда же мы идем?
– Увидишь. Тебя необходимо официально представить соответствующим чиновникам. Сначала я должен доложить о тебе моему начальнику, уважаемому третьему секретарю Варварского отдела.
Тога зашагал к одному из больших зданий. Он слез с ослика, помог Керину и Ноджири выйти из паланкинов и ввел их внутрь. Коридоры кишели множеством куромонцев в очень чистых, но простых одеждах. Некоторые мужчины были на коньках. Иногда Тоге приходилось расталкивать толпу, крича:
– Дорогу! Дорогу!
Когда толпа немного поредела, Керин спросил:
– Уважаемый Тога, а что это за люди?
– Чиновники и писцы.
– Но зачем их нужно такое множество?
– Дело в том, что в Небесной империи миллионы подданных и без бюрократического аппарата правительство не смогло бы контролировать их поведение и заботиться об их благе.
– А мне кажется, что такой избыток чиновников ведет к тому, что они мешают друг другу и все усложняют. Кроме того, они могут заниматься интригами и личным обогащением, вместо того чтобы выполнять свои прямые обязанности.
– Это правда, мастер Рао. Одна из трудностей, с которыми мы сталкиваемся, состоит в том, что по мере роста числа даже самому искусному администратору становится все труднее и труднее не выпускать из виду ни одного чиновника, писца и служащего, чтобы заставлять их выполнять свой долг усердно и честно. Поэтому нам приходится нанимать людей, которые следят за ними, а это опять увеличивает общее число подчиненных и усложняет контроль. Так что мы вынуждены нанимать новых контролеров и так далее.
– Что ж, – сказал Керин, – я думал, что наша маленькая кортольская монархия со своей палатой бургомистров – неэффективная и нечеткая система правления, но в общем она мне кажется предпочтительнее, чем то, что я вижу здесь.
– Но вот если бы в твоем королевстве население было бы столь же многочисленно, как у нас, вы столкнулись бы с теми же трудностями.
– Может быть, империя попросту слишком велика, чтобы ею можно было управлять?
– Возможно, в каком-то смысле это и так. Но когда Куромон был разделен на множество враждовавших королевств, которые даже вели между собой опустошительные войны, дела шли еще хуже.
Тога назвал себя стражнику, стоявшему у одной из дверей. Стражник исчез, а чиновник со своими спутниками так долго ждал в коридоре, что Керин наконец не выдержал и спросил:
– Может быть, что-то случилось?
Тога усмехнулся:
– У нас принято, чтобы начальник заставлял подчиненного долго ждать приема. Так он обретает лицо и доказывает высоту своего положения.
Тем не менее наступил момент, когда стражник вернулся и впустил всех троих внутрь. Они увидели перед собой дородного мужчину, сидевшего за большим столом, к которому по бокам были приставлены два стола поменьше; за ними находились писцы
