хлеб из печки, снова пирожки и оладушки.
«Мой племянник отравился…»
Так, стоп! А если предположить, что племянник Раисы Сашка действительно отравился, то что он ел у меня? Да практически все съел, кроме пирожков своей драгоценной тетки и хлеба тети Нины. Подозрительно ли это? Очень! А что тогда съела я из того, что поел Сашка? Я съела только пирожок, который испекла его тетка-колдунья. Все вроде бы логично, только опять что-то не давало мне покоя. «Муха» так же продолжала летать и жужжать над ухом. Что не так во всем этом? В чем подозрительность?..
А подозрительность в том, дорогая Танюша, что почувствовала ты себя не очень хорошо и странно еще до того, как скушала пирожок от Раисы. А это значит…
Хлоп! Муха поймана!
Оладушки…
«Татьяна, это я вам положила оладушки, дома покушаете…»
«Эти оладушки мне дала Петровна, а я их не ем, скушайте вы…»
О господи! Не может этого быть!..
Оладушки, которыми меня тогда после бани угостила Татьяна Петровна, почти все съел Сашка. Осталась парочка, но я к ним не притронулась.
И точно такие же оладушки на следующий день я поела у Павла Гавриловича. Значит, данные хитрые необычные оладушки были приготовлены как для меня, так и для Павла Гавриловича. А Сашке просто не повезло. Вот тебе и ответ на все беды.
«Один оладушек точно остался дома, также пара пирожков от Раисы. Надо их будет обязательно отдать на экспертизу», — мои мысли стали работать, как часы.
«Я дойду до тебя и принесу тебе вещи…» — что ж, стоит предположить, что от этих улик уже ничего не осталось.
Зато сейчас для меня пекутся новые свежие блинчики, такие ароматные, румяные и масленые…
Татьяна Петровна вплыла в комнату с подносом в руках, мило улыбаясь.
— Проснулась, горемычная. Вот и отлично. Сейчас я тебя блинчиками накормлю. — Передо мной на небольшом журнальном столике появилась тарелка с ароматными румяными блинами и чашка с какао.
Я внимательно посмотрела на эту женщину и улыбнулась.
— Татьяна Петровна, вы такая заботливая. Но у меня совсем нет аппетита. Либо садитесь рядом и составьте мне компанию.
— Ой что ты, Танюша! Я уже съела два блина с чаем. А мне больше и не надо, я сама как блинчик, — и она добродушно рассмеялась.
— Значит, стараетесь для других? — спросила я, внимательно следя за ее реакцией. — Павла Гавриловича, наверно, угостите? Вот только почему блины, а не оладушки? Оладушки у вас, на мой взгляд, получаются лучше.
— Серьезно? — было ощущение, что женщина расстроилась. Она поджала свои пухлые губки, а щеки слегка покраснели. — Тогда открою вам секрет, Танюша, я оладушки вообще не умею печь.
Я вскинула одну бровь от удивления. Такой ответ меня не совсем устраивал.
— Как же не умеете? — наигранно спросила я. — А как же те вкусные оладьи, которыми вы меня угостили тогда после бани? И Павла Гавриловича тоже.
— Ах это! — она махнула рукой и рассмеялась. — Танечка, открою тебе правду, только не смейся надо мной. Те оладушки пекла не я. Это Гаврилыч мне их принес. Это он у нас мастер по оладьям, никто такие вкусные и пышные делать не умеет, кроме него. Он постоянно меня ими угощает, даже учил печь, но у меня все равно не получаются такие, как у него…
Меня как обухом по голове ударило от услышанной новой информации.
Я откашлялась и спросила:
— Вы хотите сказать, что те оладьи вам принес Павел Гаврилович? А как же контейнер, отложенный специально для меня?
— Так это он и велел отдать этот контейнер для тебя, — просто ответила женщина и взмахнула рукой. — Принес две порции — одну в пакете для меня, вторую в контейнере пластиковом — то бишь для тебя. Так и сказал строго: передай оладушки для твоей гостьи-сыщицы, ты ж позовешь ее в баню. Только передай обязательно, сама не ешь. Для тебя вот я принес. Ну… я не стала тебе объяснять, что к чему, а просто отдала, как велели, сказав, что это я напекла. — Татьяна Петровна смущенно улыбнулась. — Так что извини, Танюша, таких оладушков я тебе не напеку, иди к Гаврилычу, он тебя накормит…
От услышанного у меня пересохло в горле и забилось сердце. Уже ничего не боясь, я взяла стакан с какао и жадно отпила почти половину.
Облизнув губы, задала следующий вопрос, ответ на который расставит все по своим местам:
— Татьяна Петровна, вы не в курсе, где сейчас Павел Гаврилович? Вы его видели за время моего отсутствия?
— Конечно, видела, — уверенно ответила женщина. — Вчера вечером приходил ко мне, рыбешки мелкой принес, с утра рыбачил на речке… Я еще про тебя спросила, мол, наша сыщица куда-то пропала, телефон выключен. А он лишь поулыбался, плечами пожал, пробормотал что-то про то, что дело молодое, загуляла девка на свежем воздухе…
— Татьяна Петровна, вы принесли мне мои вещи? — спросила я, решительно вставая с дивана.
— Э-э… конечно. Я там нашла у тебя в сумке джинсы и пару футболок. А кроссовки обуешь, в которых пришла, я не стала их стирать, только от грязи немного очистила…
* * *
Я прошла по утоптанной тропинке, окруженной ухоженными грядками, молодыми деревцами и кустами малины. Остановилась напротив крыльца и прислушалась. Судя по тому, что калитка была не заперта, хозяин дома находился здесь, но смею предположить, что меня явно не ожидали увидеть.
Он, словно почуяв постороннего во дворе, появился в дверях дома, лощеный, румяный и улыбающийся. Даже когда заметил меня, не перестал улыбаться, лишь в глазах промелькнуло небольшое удивление, а рука с дымящимся чаем замерла на полпути к губам.
— Чаевничаете, Павел Гаврилович? — обратилась я к нему.
— Как видите, — ответил он. — Хотите присоединиться?
— Нет, спасибо, — теперь я криво ухмыльнулась. — Один раз я уже попила у вас чай… с оладушками. Этого мне было достаточно. На всю жизнь запомню.
Он совладал с собой, отпил глоток из пузатой деревянной чашки, кинул на меня пронзительный колдовской взгляд и обратился ко мне:
— Ну раз пришли, тогда прошу в дом. Чай на этот раз предлагать не буду. Или предпочитаете пообщаться на улице?
Хозяин дома посторонился и чуть отошел в сторону, давая понять, что приглашает меня в свою обитель. Я не стала отказываться, скинула свои грязные кроссовки и прошла в дом. Чувствую, разговор нам предстоит серьезный и долгий.
Я так же, как и в прошлый раз, села за большой деревянный стол и облокотилась на спинку стула, скрестив руки на груди.
Интересно, кроме тех знаний, которые этот
