лишь бы сказал, что Гарри в порядке, и огонёк, последовавший за ним, не причинил ему никакого вреда. Драко разрешил аппарацию на территории всего поместья, даже в подвале — в надежде, что Поттер всё же даст о себе знать. Гарри — счастливчик, каких поискать. И Поттер не мог — просто не мог — умереть от такой глупой и простой Авады. Только не Гарри.
Чёртов Поттер, чёртов Волан-де-Морт — и всё, что с ними двумя связано.
Наконец камин заискрился, и Драко застыл, с отчаянной надеждой уставившись на него. За зелёным огнём показалась тёмная макушка, косой шрам, круглые очки и беспечная улыбка. Драко взбесился: Гарри выглядел так, будто ничего не случилось, будто он не исчез с Авадой на хвосте, будто не придал значения тому, что Малфою нужно как можно скорее сообщить, что он жив. Драко подлетел к Поттеру и размашисто ударил его по щеке. Гарри удивленно распахнул глаза, зашипев от боли, — Драко стукнул его прямо по ссадине.
— За что? — жалостливо спросил Поттер. Малфой прикусил губу изнутри, давясь яростью.
— Сам знаешь.
— Нет.
— Ты чуть не помер, Поттер. Очень эгоистично с твоей стороны.
Гарри вдруг расплылся в совершенно идиотской улыбке.
— Ты переживал за меня?
— Не переводи стрелки, Поттер, — Драко сверкнул глазами. — Крайне глупо так себя вести. Наше общее дело оказалось под угрозой из-за твоего желания произвести впечатление.
— Согласись, вышло изящно.
Драко прищурился, надеясь, что грозный взгляд испепелит Гарри, но тот лишь продолжал улыбаться.
— Чжоу сильно досталось, я не мог прийти раньше. Как ты?
— Я? — Драко недовольно поморщился, разглядывая разбитую губу Гарри и кровавую ссадину на щеке: упоминание Чанг взбесило его ещё больше. — Это ты ранен.
— Пустяки, — отмахнутся Гарри. — Ты в порядке? Он вызывал?
— Нет, — Драко цокнул и развернулся на каблуках. — Идём.
Малфой действительно злился, но не оставлять же Поттера в таком состоянии. Если ничего не делать со ссадиной, то на щеке останется неприятный рубец. Драко прошёл в свой кабинет и велел Поттеру ждать. Тот присел на рабочий стол, наблюдая за Малфоем, выискивающим необходимое зелье.
— Вышло неплохо? — спросил Гарри, когда Драко открывал бутылёк. Светло-голубая жидкость смочила кусочек ваты. — Крестражи уничтожены.
— Неплохо, — согласился Драко, невесомо касаясь кровоточащей раны на губе Поттера. Тот поморщился. — Ещё бы обошлось без ранений.
— Шрамы украшают, — шутливо возразил Гарри.
— Да, но лучше без шрамов.
— Считаешь, я и так симпатичный?
— Считаю, ты задаёшь много вопросов, — Драко снова смочил вату и коснулся ссадины, Гарри громко зашипел, щурясь от боли. — Не подозревал, что Гарри Поттер такой неженка.
— Я вообще очень чувствительный, — Драко не смог сдержать лёгкую улыбку. Он медленно провёл ватой по ссадине, покрывая зельем каждый миллиметр кожи, и перевёл взгляд на глаза Поттера. Тот безотрывно смотрел на него и, кажется, немного смутился, когда был пойман за этим делом. Драко нахмурился.
— Что?
— Тебе очень идёт улыбка.
Драко закатил глаза, собираясь отстраниться, но Гарри ухватил его за руки, слабо сжимая пальцы на запястьях.
— Стой.
Малфой запаниковал. Гарри выглядел так, будто был готов сделать что-то неправильное. Что-то, что однозначно разрушило бы хрупкое доверие, образовавшееся между ними. Потому что Драко к такому не готов — он этого не хочет, несмотря на ворох чувств, бунтующих чуть ниже груди. Потому что Поттер привязывает его к себе только по одной конкретной причине, и Малфой боится, что не сможет вовремя вырваться из этих нитей, и его утянет на дно. Драко это не нужно — потому что на самом деле Гарри это не нужно.
— Что?
Гарри какое-то время смотрел на Драко снизу вверх, а потом вдруг подался вперёд, осторожно утыкаясь лбом в его грудь, немного выше развороченной раны. Поттер тяжело вздохнул, выпуская руки Малфоя из захвата, и его плечи напряглись в ожидании, что Драко отступит, и им придётся удержать тяжёлую голову. Но Драко растерялся.
Если бы Гарри его поцеловал — а он вполне мог, учитывая его напористость (и не важно, по какой причине), — Драко треснул бы его по здоровой щеке и подробно разъяснил, почему этого никогда не стоит повторять. Однако Гарри на этот шаг не решился, и у Малфоя голова пошла кругом.
Напряжённые плечи Поттера стали раздражать своей нелепостью, и Драко поднял руки: одной — касаясь тревожных мышц, а второй — зарываясь в тёмные волосы. Гарри расслабленно выдохнул, и Драко показалось, что тот улыбнулся.
Драко не помнил, когда последний раз касался непослушных локонов — и касался ли. Возможно, в одной из школьных драк он яростно тянул за эти пряди, намереваясь вырвать клок, чтобы их хозяину стало по-настоящему больно. Но сейчас всё было иначе. Драко не сдержался: он опустил голову, уткнувшись носом в пушистые волосы Гарри. Они всё так же носили в себе аромат леса, уюта и тепла — и едва уловимый запах свежей мяты. Чертовски приятно.
Руки Поттера нерешительно обвили талию Драко и потянули ближе к себе. Драко поддался, делая маленький шаг вперёд.
Эти объятия были иными. Прежде — они успокаивали, отводили тревожные мысли, но сейчас сердце Драко только забилось чаще. Он был взволнован тёплыми руками, притягивающими его к Поттеру, и Гарри наверняка слышал его неровное сердцебиение. Драко покраснел, жмурясь, не в силах сделать шаг назад: пока не поздно переиграть и показать Поттеру, что Малфою не нравилось такое внимание. Но проблема в том, что ему нравилось. Пусть даже это всё было фальшиво, Драко больше не мог сопротивляться.
Ему нравился Гарри. Нравилось его исключительное отношение. Нравилось, как Поттер безустанно спрашивал: «Как ты?». Нравилось, что Гарри бросил все дела и провёл с ним двое суток, чтобы убедиться, что Драко лучше. Нравилось, с каким уважением и трепетом Поттер касался его, как невесомо целовал руки, внимательно слушал и как сейчас — нежно обнимал.
Ненавидеть Гарри — чертовски сложно — практически невозможно, когда он ползучим плющом пролезает под рёбра, крепко цепляясь корнями за беспокойное сердце. А вот любить Поттера — очень легко, трагично и мучительно больно. И Драко просто необходимо найти баланс среди этих сложных эмоций. Потому что когда всё кончится, Гарри исчезнет из его жизни, и у Малфоя закономерно пропадут и вспыхнувшие тоскливые чувства. Приятно, когда герой твоего детства оказывает тебе знаки внимания; когда человек, тайное восхищение к которому ты пронёс через всю свою жизнь, вдруг оказывается рядом и тянет за собой — и к себе.
— Ты сходишь со мной на свидание?
Драко испуганно вздрогнул, отстраняясь.
— Что?
— Когда всё кончится, ты сходишь со мной на свидание? — повторил Гарри.
