Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
и представляли собой плотные чёрные комочки. Не знаю, почему это произошло, возможно, ласточки просто не вынесли соседства с таким существом, как Роза.
А может, это сделала сама Роза. Теперь уже не узнать. Я преодолел этот ласточковый путь и ступил на черепицу третьего этажа. Оставалось взобраться вверх до конька, а затем спуститься вниз. Наклон достаточно крутой, и в одном месте я даже поскользнулся и пополз вниз, но удержался.
С конька, с самой высокой точки дома, открывался отличный вид на бухту. Наверное, я очень забавно выглядел со стороны – собака на крыше. Это могло бы стать отличным символом города. Вдруг захотелось взять да и завыть на луну, как обычной собаке, которая чувствует присутствие луны в небе даже днём.
Желание было таким сильным, что удержался я с большим трудом, перевалил через козырёк и пополз к слуховому окошку.
И внутрь.
Чердак был завален разной доисторической рухлядью: креслами, баками, старыми столами – одним словом, всеми теми вещами, которыми так богат каждый нормальный чердак. Я послушал воздух. Никого. Впрочем, этот способ определения чужого присутствия не подходил – Роза ведь никак не пахла. Пришлось полагаться на более примитивные методы. Я послушал ушами.
Тихо. На чердаке никого нет. Если только это существо дышит, если только у него бьётся сердце… Хотя в мистику я не очень-то верил. Если существо ходит по земле, значит, у него должны быть лёгкие и должно быть сердце. Значит, его можно услышать.
Тихо. Никого нет. Надо выбрать место. Я осторожно, чтобы не наделать в пыли следов, обошёл чердак по периметру. Возник соблазн спрятаться в старый флотский сундук, но это было опасно. Поэтому я укрылся в огромной куче старого тряпья, хранившегося зачем-то возле дымохода. Тряпьё настолько густо пахло нафталином, что вряд ли она меня услышала бы. Плюс вонючая сыворотка.
Пришлось долго ждать. Солнце проплыло в чердачном окошке, и почти сразу же стемнело. Ночь началась. Внизу, в гостиной, растопили камин. Глупо топить камин в такую жару, но если его не протапливать хотя бы раз в неделю, в трубе поселяется сырость.
По трубе пошло тепло, я пригрелся и чуть не уснул. Мешала пыль, попадавшая в нос, – от неё хотелось чихать. Впрочем, может быть, я и уснул. Может быть, я засыпал вообще несколько раз в ту ночь, не знаю. Но когда открылось чердачное окно, я не спал и видел всё.
В окно просунулась белая длинная рука, ощупала раму. Появилась вторая рука. Вторая рука открыла окно. На чердак влезла Роза. С лицом у неё было что-то не так, на нижней половине мутное белое пятно, над ним глаза. Чернели. Роза огляделась и проскользнула внутрь, приземлилась сразу на четыре лапы, как кошка. Пятно дёрнулось, и я понял, что это совсем не пятно. Это был кролик. Роза несла его в зубах.
Роза выпрямилась. Кролик снова дёрнулся, пискнул, и Роза лёгким движением свернула ему шею. Зверёк повис. Роза села на старый стол. Какое-то время она сидела не шевелясь, затем стала выдирать из кролика шерсть. Шерсть разлеталась клочками по полу, и очень скоро кролик остался совсем голым. Тогда Роза сорвала из-под крыши старую бельевую верёвку, обмотала кролика за задние лапы и повесила. И снова быстрое движение, что-то блеснуло в воздухе, и я услышал, как по чердаку поплыл красный запах…
Дальше я не стал смотреть. Меня затошнило, и я закрыл глаза.
Я лежал под ворохом затхлого тряпья и слышал, как капает красное из кроличьего горла. Иногда оно капало на пол, и тогда я слышал, как бьют капли. А иногда капли сопровождались булькающими звуками, значит, красное капало не на пол. Вдруг что-то ужалило мою заднюю ногу. Может быть, это был паук, а может, просто нерв затёк. Но было больно. Моя нога дёрнулась совершенно непроизвольно, сама собой. Что-то упало. Я задержал дыхание и открыл глаза.
Роза слушала. Её лицо было всё перемазано чёрным. Она пощупала воздух, но меня так и не засекла – помог мой визит на молокозавод. И нафталин, она решила, что на чердаке никого нет. Подняла руку и сдёрнула кролика. Он был какой-то тряпичный, точно выжатый.
Роза поводила ноздрями и шагнула назад к окну. Постояла ещё с минуту, затем выпрыгнула. Я остался на чердаке один и просидел на нём до утра. Просидел под кучей ветхого барахла рядом с каминной трубой. Не смыкая глаз.
Когда стало светать, я выбрался из своего укрытия. Пол был чёрный. И белая шерсть. И сильно пахло свернувшимся красным.
Спустившись с чердака, я послушал окрестности. Всё в порядке. Все дома. Даже Роза, услышал её по кроличьему запаху. Я вспомнил о кроликах и решил их навестить.
В кроличьем углу пусто и тихо, хотя сами зверьки были на месте, я чувствовал их, они дрожали. Выход из норы оказался разрыт, земля разбросана вокруг крупными комьями.
Я позвал кроликов. Они не ответили. Мне подумалось, что кроликам, наверное, совсем худо. Они маленькие и беззащитные, единственное спасение для них – бегство. Но и убежать удаётся не всегда.
Глава 12
Прошедшее время
Я снова смотрю телевизор. По телевизору показывают доктора Колянчина. Доктор Колянчин сидит в студии и отвечает на вопросы студенистого суетливого журналиста. Журналист жутко хочет прославиться и задаёт придуманные заранее подлые вопросики.
– Доктор, вы знаете, что в связи с так называемым Пригородным инцидентом по стране прокатилась волна демонстраций под одним общим лозунгом…
Доктор Колянчин – наш домашний ветеринар. И его отец был ветеринаром, и его дед, и все предки, наверное, тоже. Говорили, что один из предков Колянчина спас любимого волкодава императора Александра Третьего и за это был пожалован потомственным дворянством и имением в здешних местах. Сам доктор лечил мою мать и моего отца, он лечил меня и Айка, он лечил всех собак, кошек, канареек, морских свинок и лошадей в той части города, что за холмом. Его все любили. Если к нему на приём приходил пёс, то у доктора в кармане всегда лежало печенье. Если хозяин приносил в корзинке кошку, то у Колянчина находилась свежая жирная килька. Ну а если к доктору приходила лошадь, то она вполне могла рассчитывать на большое зелёное яблоко.
– Не вижу причин делать из одного частного случая далекоидущие выводы, – говорит доктор. – Я могу сказать, что за последние тридцать лет это всего лишь пятый подобный случай в нашей области. И всего лишь второй случай с таким исходом. В то время как на наших дорогах в автомобильных катастрофах гибнет в среднем по пять человек в день. Женщин, мужчин и стариков. И никто не проводит демонстраций с целью запретить автомобили. Другое дело, что правоприменительная
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
