любое кольцо. И мое прекрасное обручальное, подаренное Орландо, кольцо прекрасно налезло.
В довершение образа Орландо подарил мне еще и серьги и подвеску на шею на тонкой цепочке, из ярких и блестящих топазов.
Очень изящные и даже скромные украшения. Но они были такими великолепными, что идеально подчеркивали то, что следовало подчеркнуть — мою молодость и свежесть.
Я была словно эти камешки — драгоценность, которая привлекала внимание, и которая при обманчивой скромности стоила очень и очень дорого.
То пышное розовое платье, что я купила специально для этого выхода, Орландо одобрил.
— О, как пикантно, — сказал он, увидев меня в нем. — Словно лакомый зефир… Если бы я не знал вас получше, я бы решил, что вы собираетесь меня соблазнить!
— Может, так и есть? — дерзко заявила я.
— Ах, так? Тогда скажу лишь одно: вы на полпути к цели, дорогая!
Почему-то я ему верила.
У него глаза горели, когда он смотрел на меня. И не упускал возможности прикоснуться ко мне, обнять, чмокнуть в обнаженное плечико.
И в довершении образа Орландо подарил мне пару изящных шелковых туфелек на небольшом каблучке.
— В городе вы не найдете умельца, который сошьет вам похожие, — сказал он, сам застегивая блестящие пряжки. — Ишь изготавливает особый мастер в столице.
— Немного большеваты, — заметила я, несмотря на то, что Орландо крепко затянул на туфлях шелковые ленты.
— Тогда у вас есть все шансы превратиться в Золушку, дорогая, — рассмеялся он.
Я поморщила нос.
— Как официально, — недовольно заметила я. — Вы, вас… Кажется, еще недавно мы были намного ближе и проще.
— А! Так это необходимо для того общества, — ответил Орландо, — куда мы с вами отправимся. Мы часто там будем бывать. Привыкайте. Вы же любите танцы?
— Ох, танцы, — пробормотала я. — Конечно, люблю! Какая девушка откажется покрасоваться в красивом платье и в новых туфельках?
— И с обручальным кольцом от герцога, — сказал он тихо, накрыв мою ладонь своей. — Сегодня к нему будет приковано все внимание города!
Аннику тоже разодели в пух и прах.
Длинное, до самого пола, платье ее из тонкого, светло-бежевого льна, с огромным белым крахмальным воротником, было пышное, и казалось полупрозрачным.
В нем было по меньшей мере пять белоснежных нижних юбок, и одна — с кружевами шириной в ладонь!
На ногах ее были надеты полосатые чулки и блестящие, как зеркало, черные туфельки. А на голове красовался высокий чепчик. Ну, не дать, ни взять — строгая экономка из хорошего дома!
Анника довольно сопела, вертясь перед зеркалом и потуже затягивала ленты чепца под подбородком.
— Я красивая, как целая голова сахара! — сказала она, наконец.
— Ну, раз все готовы, то пора отправляться на бал? — произнесла я с замиранием сердца.
Орландо был совсем не против.
Он галантно предложил мне руку, обнял за плечи Аннику, и мы дружно двинулись по направлению к ожидающему нас экипажу.
— Строго говоря, это не совсем бал, — поправил меня Орландо, когда мы спустились по лестнице и лакей распахнул перед нами дверцы кареты.
— А что же это? — удивилась я, подбирая юбки.
В этом платье сесть в карету было делом непростым. Очень непростым. Юбка была такой пышной, что слугам пришлось мне помогать. И я одна заняла все сидение в экипаже.
Орландо и Анника вынуждены были ютиться вдвоем напротив меня.
— Прием у мадам Дега, — небрежно ответил Орландо.
— Это в том самом доме, где вы играете в карты?! — возмутилась я.
— Это приличный дом. И танцы там тоже будут. А вы, если хотите, тоже можете сыграть, — усмехнулся Орландо.
— И не подумаю! — возмутилась я.
— Верно, не стоит. Ваша матушка играет из рук вон плохо. Если вы пошли в нее по части игр, то вполне можете промотать все состояние.
— Не промотает! — звонко выкрикнула в мою защиту Анника. — У нас такое сокровище, что и десяти жизней не хватит, чтоб его проиграть!
И она достала из кармашка… алмазное яйцо Петровича!
— Ты что, взяла его с собой?! — ужаснулась я.
— Не могла же я его просто так бросить под розой, — развела руками Анника.
— Вообще-то, могла, — заметил Орландо. — И это было бы намного надежнее и безопаснее, чем брать его с собой.
Анника только руками развела, а Орландо покачал головой.
— Так-так, — произнес он. — Значит, это самое знаменитое яйцо?
— Оно уже знаменито? — удивилась я.
— Ну, еще бы. Ювелира чуть удар не хватил. Он кричал всем, что держал в руках сокровища Последних Королей. А это, стало быть, снов поработал ваш Петрович.
— Он переволновался! — жалостливо подсказала Анника.
— Удачно переволновался, — заметил Орландо.
В этот миг под пышным подолом моих юбок что-то зашевелилось и покарабкалось наружу.
— Мышь! — заверещала я во все горло, задирая ноги повыше.
Но это была никакая не мышь.
Нахально, вызывающе поглядывая на нас одним глазком, из-под моей юбки выбрался… Петрович в своем гламурном розовом халате!
— Ну, Петрович! — выдохнула Анника. — Это, знаете, переходит все границы!
Как он умудрился пробраться в карету?! И, главное, зачем?! И ведь сидел же тихо, не выдал себя ничем все это время!
— Что?! — возмутилась курица, нервно и высокомерно дергая головой. — Я тоже хочу на бал! Да я заслужил! Заслужил больше, чем кто-либо из вас!
Я сидела, совершенно потрясенная, ни жива, ни мертва, с задранными вверх ногами.
— Хороша невеста герцога, — пробормотала я. — С курицей в приличное общество…
А Орландо, по своему обыкновению, просто хохотал.
— Это совершенно не смешно! — сердилась Анника. — Ты же там весь пол загадишь! Поворачивайте скорее обратно! Его нельзя с собой!
— Опаздывать в место, где все только нас и ждут, не очень-то прилично, — заметил Орландо, отсмеявшись. — Совершенно невозможно вернуться.
Что-то подсказывало мне, что он врал…
— Да вы потакаете капризам этого прохиндея, ваша светлость! — потрясенно произнесла я.
— Совершенно нет, — ответил Орландо весело.
— Хочу икры, перепелов и шампанского, — гундел Петрович. — Что я, все дома и дома?! Что я там вижу? Сто лет в людях не был. Так и помру в навозе!
— Ты курица! — шипела Анника. — Какие тебе люди? В суп захотел?!
— Хочу круассанов, — ныл Петрович. — Подают там кофе?
— И самый лучший шоколад, — поддакнул Орландо с самым серьезным видом.
— Я заслужил! — почувствовав поддержку, тотчас же воспрял духом Петрович.
— Несомненно, — совершенно серьезно поддакнул Орландо.
— Я снес алмазное яйцо! — продолжал дерзко Петрович. — Да за такое яйцо мне полагается отдельный дворец! А вы пожалели немного танцев?!
— Полагается, — поддакнул Орландо.
— Орландо! — я даже задохнулась от злости. — Да я умру там со стыда!
— А меня никто и не увидит, — тут же нашелся Петрович. — Я тебе под юбку спрячусь. Потанцуем! У-и-и-и!
— Никаких «потанцуем», —
