его напрямую.
— Тогда я вас слушаю, господин Икэда.
— Кадет Накаяма требует поединок чести. Он просит, чтобы его поставили на экзамене по боевым искусствам в пару с кадетом Исикавой.
Такэда нахмурился. На лице офицера заходили желваки. Но затем он откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.
— Думаю, требование справедливо, — проговорил он. — Передайте кадету Накаяме, что его просьба будет удовлетворена.
— Благодарю, господин Такэда, — коротко поклонившись, врач вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Наставник взглянул на меня.
— Кажется, проблема разрешилась сама собой, — проговорил он. — Это избавляет меня от необходимости налагать на вас дисциплинарное взыскание. Должен сказать, я этому рад. Полагаю, поединок чести — наиболее справедливый выход из сложившейся ситуации. Как считаете?
— Как вы решите, Такэда-доно.
— Это само собой. Я спрашиваю не об этом.
— Прошу прощения. Да, я считаю, что поединок чести — лучший выход.
Офицер задумчиво пожевал губами.
— У вас с кадетом Накаямой какие-то взаимные претензии? У меня складывается впечатление, что произошедшее сегодня — не случайность.
— Я уверен, что кадет Накаяма спровоцировал моё вмешательство в поединок, — честно ответил я. — Думаю, он считает, что такому, как я, не место в менториуме.
— Потому что вы — сын якудзы?
— Совершенно верно. Он не раз давал мне это понять. В свою очередь могу заметить, что считаю ровно обратное: кадет Накаяма не подходит на роль офицера императорской армии. Буду рад провалить его на экзамене.
— Ваш боевой настрой вызывает одобрение, но сможете ли вы одолеть его?
Вопрос мастера оказался для меня неожиданным. Он задал его так, словно хотел, чтобы я ответил утвердительно.
— Приложу к этому все усилия. Полагаю, моя победа заставит кадетов, считающих себя благородными, иначе взглянуть на подобных мне.
— Вы должны знать, — медленно и почему-то холодно проговорил Такэда, — что в Японии нет другого благородного рода, кроме рода Его Величества императора Кацухито. Все остальные, что бы они о себе ни думали, — одинаково равны перед его лицом.
— Я это запомню, Такэда-доно, — свои слова я сопроводил поклоном в знак уважения к персоне, о которой упомянул наставник.
— А теперь идите. Вы свободны. И советую тщательно подготовится к грядущему экзамену.
— Балгодарю, сэнсей.
Исама поджидал меня у ворот менториума.
— Ну, что, как прошло?! — набросился он на меня, как только увидел.
Я рассказал ему о поединке чести.
— Проклятье! — расстроился Исама. — Всё-таки Накаяме удалось добиться своего!
— Пока ещё нет. Сколько у меня в запасе времени?
Исама быстро прикинул в уме.
— Восемь дней. Экзамен по боевым искусствам проводится первым. Думаю, чтобы сразу отсеять слабаков.
— Надеюсь не оказаться в их числе.
— Сегодня ты знатно залепил Накаяме.
— Он не защищался. Хотел, чтобы я попал.
— Но атака была сильной.
— Любой проведёт такую, если вложит достаточно энергии.
Мне хотелось побыстрее закруглиться с данной темой. Поэтому я спросил:
— Есть планы на сегодня?
— Э-э-э… Да. Нужно заниматься. И тебе тоже.
— Ты прав. Но у меня вечером дело. Не против, если позанимаемся сейчас.
— Конечно, давай. Надо только заехать куда-нибудь перекусить.
Так мы и сделали. А затем отправились домой, где до шести штудировали дисциплины, которые могли пригодиться офицеру артиллерии. В половине шестого Исама ушёл, а я позвонил Аяко. Пришло время забрать у неё карту.
Глава 49
Мы встретились возле дома Аяко. Подъехав, я набрал её, и она спустилась через пять минут. На девушке была клетчатая плессированная юбка, чёрная кофточка и короткая кожаная куртка. Через плечо — маленькая сумка, а на ногах — грубые ботинки на толстой подошве.
— Привет! — Аяко звонко чмокнула меня в щёку. — Куда отправимся?
— Есть одно заведение. Вишнёвый сад называется. У них отличная кухня.
— Впервые слышу. Хотя это неудивительно: в Токио миллионы закусочных.
— Это скорее ресторан. Запрыгивай.
Аяко надела протянутый шлем, устроилась за мной и обхватила меня руками поперёк живота.
— По твоему тону, когда ты звонил, я решила, что случилось нечто важное, и нам надо решить проблему. Но ты везёшь меня в ресторан. У нас свидание? Опять пудрим мозги спецслужбам?
— Не совсем, — отозвался я. — Но в том числе и это.
— Так есть проблема?
— Какая ты нетерпеливая. Не совсем проблема. Скорее, дело. Надо избавить тебя от карты.
— Зачем? — спросила Аяко после короткой паузы. — И почему так быстро? Что произошло за это время?
— Объясню, когда приедем в «Вишнёвый сад», обещаю. Немного терпения.
— Ладно. Но ты меня заинтриговал. Я обеспокоена.
— Не надо волноваться. Всё идёт так, как надо.
Я очень надеялся, что именно так и обстоят дела.
Мы прибыли к ресторану через пятнадцать минут. На вывеске была изображена цветущая вишня, довольно большая. Название напоминало мне о родном мире, хотя никакого отношения к Чехову не имело.
Нас провели в дальний конец зала, где мы расположились в уютном углу, из которого можно было видеть всё помещение. Народу было немного: свободных столиков оставалось не меньше трети.
Официантка оставила нам меню и отошла, пообещав вскоре врнуться. Аяко определилась быстро. Буквально за минуту. Отложив меню, она уставилась на меня.
— Кенджи, не томи! Серьёзно, лучше скажи мне сразу, в чём дело. Иначе мне кусок в горло не полезет.
— Нам нужно избавить тебя от карты.
— Это ты уже сказал. Почему?
— Ты вообще должна была сделать это давным-давно. Почему передумала?
— Я ношу виниры. Их покупают миллионы японцев. Отследить заказ неозможно.
— Я не про это спросил.
Аяко кивнула.
— Да, ты прав. Не про это. Кенджи, мне не удалось найти стоматолога, который стал бы держать язык за зубами, если что. Ну, нет у меня таких связей! Да и кому вообще можно доверить подобную операцию?!
— Ладно, я понял. Но…
— И потом… — перебила девушка, — мне не хотелось терять связь между нами.
— Наша связь не исчерпывается тем, что ты — мой Лоцман.
Было немного
