несколько дней собиралась написать ей, но не уверена, захочет ли она отвечать на мои вопросы. Мы не друзья, но мне некого спросить, кроме Михаила. Уверена, что он скажет мне, если я спрошу его напрямую, но, если мои подозрения верны, я не хочу заставлять его говорить об этом. Я беру телефон и начинаю печатать.
19:09 Бьянка: «Привет. Это Бьянка. Ты занята?»
19:11 Нина: «Ну, я не думаю, что держать голову над унитазом с 6 утра — это значит быть занятой. Смешно. Это точно не весело. Знаешь те, кто говорит, что утренняя тошнота длится всего 2 месяца? ОНИ ЛГАЛИ! Меня тошнит с 3-й недели, и эта часть про «утро» тоже неправда. Не хотишь зайти ко мне на чашечку кофе? Как поживает Ворчун?»
Я смотрю на последнюю строчку и фыркаю.
19:14 Бьянка: «Михаил все еще на работе. Он знает, что ты называешь его Ворчуном?»
19:14 Нина: «Конечно, знает. Он не часто сюда приходит, но когда приходит, то обычно сидит в углу и размышляет.»
19:15 Бьянка: «Да, он часто так делает. Я хотела тебя кое о чем спросить. Это касается Михаила. Но если тебе неудобно отвечать, просто скажи мне, все в порядке.»
19:16 Нина: «Конечно. Валяй.»
19:16 Бьянка: «Ты знаешь, что с ним случилось?»
Проходит несколько минут, пока Нина отвечает
19:18 Нина: «Да. Роман мне рассказал.»
19:18 Бьянка: «Его пытали, да? Я видела шрамы, и они не в результате несчастного случая. Его спина покрыта следами от кнута. Скажите, пожалуйста, кто пытал моего мужа? И за что?»
19:20 Нина: «Старый пахан. Отец Романа.»
Я потрясенно смотрю на ее ответ. Это сделал отец Романа? Телефон в моей руке начинает звонить. Нина. Я отвечаю на звонок.
— Я знаю, что ты не можешь ответить, но думаю, что будет лучше, если я расскажу тебе, чем напечатаю. Это... это очень ужасная история, Бьянка.
Голос Нины низкий и сдавленный, он так отличается от ее обычного веселого тона, что говорит мне о том, что все, что она собирается сказать, вероятно, будет хуже, чем я себе представляла.
— Я знаю только то, что мне рассказал Роман, а он не вдавался в подробности. Я скажу тебе то, что знаю. Можешь постучать по телефону в ответ на «да», хорошо?
Я постучала ногтем по микрофону
— Обещай мне, что не будешь спрашивать Михаила об этом. Никогда. Пожалуйста.
Да, это определенно хуже, чем то, что я думала. Я снова постукиваю по телефону.
— Отец Михаила занимался финансами старого пахана. Однажды пропала куча денег, просто исчезла со счета пахана. Несколько миллионов. Он решил, что отец Михаила имеет к этому какое-то отношение, и забрал всю его семью на один из старых складов. Он убил мать Михаила. Затем он приказал своему человеку... изнасиловать его сестру. Михаил и его отец смотрели
Боже милостивый. У меня дрожат ноги, и я чувствую, что меня сейчас стошнит, поэтому сажусь на пол в кухне и кладу лоб на колени.
— Когда отец Михаила так и не смог сказать, где деньги, пахан решил, что ему нужен стимул получше, — говорит Нина, и по голосу я понимаю, что она плачет. — Я не знаю, что он сделал с Михаилом, чтобы заставить его отца говорить, но на основании того, что ты мне рассказала, могу предположить. — Роман сказал, что они с Максимом нашли Михаила и его семью на следующий день. Все, кроме Михаила, были мертвы. Бьянка, ему было всего девятнадцать лет.
В ушах стоит гул, как у телевизора без сигнала, который заглушает все остальные звуки вокруг. Мое зрение затуманивается от слез, поэтому, когда я встаю, я ударяюсь бедром о стойку, но я не обращаю внимания на боль и спешу в комнату для гостей. Мне до жути холодно, поэтому я забираюсь в кровать под толстое одеяло, все еще прижимая телефон к уху.
— Роман убил своего отца в тот же день, когда застал его за попыткой задушить Варю, — продолжает она. — Подробности Роман узнал от двух мужчин, которые были на складе со старым паханом. Он убил и их обоих. Даже спустя столько лет он не может простить себе, что убил их и лишил Михаила возможности сделать это самому.
С другой стороны, раздается сопение, затем что-то лязгает, после чего слышится шепотом произнесенное ругательство.
— Я снова чувствую себя плохо, не уверена, что это из-за того, что я тебе это рассказала, или из-за беременности. Наверное, из-за того и другого. Я вынуждена вернуться к своей рвоте. Если захочешь узнать что-нибудь еще, напиши мне, и я спрошу Романа. Только... не спрашивай у Михаила.
Я постукиваю по телефону и роняю его на одеяло, затем зарываюсь лицом в подушку. И плачу.
Дверь в спальню открывается через пару часов, но я прячу голову под одеяло и делаю вид, что сплю. Ни за что не позволю Михаилу увидеть меня в таком состоянии, он сразу поймет, что что-то случилось. Я слышу его шаги, приближающиеся к кровати, и мгновение спустя легкий поцелуй в макушку. Он шепчет несколько слов по-русски и уходит. Я плачу еще час после его ухода, удивляясь, как человек, который прошел через такое, как Михаил, может быть таким нежным и любящим.
Когда я захожу в ванную, чтобы принять душ, мое лицо все еще красное, а глаза опухшие. По крайней мере, уже стемнело, и к утру отеки должны сойти.
Свет выключен, когда я вхожу в нашу спальню. Михаил лежит на боку и спит, повернувшись спиной к двери. Я на цыпочках подхожу к кровати, залезаю под одеяло и кладу голову на подушку, зарываясь лицом в шею Михаила
— Я думал, ты спишь, — говорит он.
Я протягиваю руку и глажу его по спине, ощущая по пути гребни, затем перехожу на живот и широкий участок линялой кожи, где он был обожжен, и, наконец, поднимаюсь к длинному тонкому шраму на груди.
— Я люблю тебя. — Мой голос такой тихий, но я знаю, что он слышит меня, потому что он обнимает меня за талию и прижимает к своей груди.
— Буду через час, — говорю Максиму и обрываю звонок.
Выхожу из спортзала, Бьянка поднимает голову от кофе и провожает меня взглядом, пока я иду на кухню. Я оставил свою футболку в спортзале, и мне неловко предстать перед кем-то, когда моя грудь и
