– Матвей! – кричу я. – Эй, кто–нибудь!
Беру телефон, набираю номер Мота. Гудки. Собаки не нападают в открытую, но лают вполне угрожающе, поэтому начинаю пятиться назад.
– Эй, кто там? – раздается громкий мужской голос. Незнакомый.
Дурацкая! Дурацкая была идея припереться сюда.
– Добрый день! Я пришла к Матвею. Он же здесь работает?
Пульс ускоряется. Конечно, он здесь, его машина в пяти метрах. И всё же волнительно. Страшно, что уж там!
– Матвей! – кричит мужчина. – Мот! Дуй сюда!
Вглядываюсь в темноту. У дальнего здания появляется кусочек яркого света: двери открываются–закрываются, выпуская высокого парня.
Не узнаю одежду, в полумраке не разглядеть лицо. Но походка знакомая. Слава богу!
Матвей бежит мою сторону, цыкает на собак, те разбегаются, послушавшись. Я облегченно выдыхаю и устремляюсь к нему. Хочу обнять, прижаться, но Матвей ловит и отстраняет на расстояние вытянутой руки:
– Грязный как черт, не нужно. Запачкаешься. Это Захар тут раскормил целую семью, не бойся, они не кусаются.
Огромная камуфляжная куртка с чужого плеча, синие рабочие штаны и серая шапка. От него пахнет костром, маслом и чем–то еще резким. Матвей выглядит как бездомный. На моих губах расцветает улыбка. Родители вчера убеждали, что никакой работы на заводе не существует, что меня снова дурят. Я им не верила, но они так много всего говорили, такое будущее мне обрисовывали, что сейчас ощущаю укол радости.
– Привет! – шепчу я. – Какой ты славный. И собачки прелесть.
Глаза у него удивленные, если не сказать шокированные.
– Привет, – отвечает. – Так вот зачем тебе была нужна геолокация. Как же романтическое: «Посчитаю, сколько между нами километров?» – дразнит, коверкая голос.
– Ну я же не дурочка думать о таком серьезно, – улыбаюсь. – Сюрприз!
– Кто ж вас, киндер–сюрпризов, знает. Что у вас в голове.
Он окидывает взглядом мою белую куртку. На губах мелькает довольная улыбка. Я тоже улыбаюсь широко, немного нервно.
– Я соскучилась, – все же глажу его по груди.
– Ты зря приехала, – он выглядит чуть смущенным. – Надо было дома подождать. Мне еще полчаса. Тут по времени следят, когда зашел–вышел.
– Я же сказала, что сюрприз. Хотела посмотреть, где и с кем ты коротаешь вечера.
Усмехается. Разводит руками.
– Ю а велком.
– Плохо, что ты вчера так ушел. Я переживала. Извини, если зря приперлась. Просто... не знаю, я хотела посмотреть, где ты работаешь. Ты мало рассказываешь.
А еще ты скудно отвечал на сообщения. Сообщил, что увидеться не получится. Я не могла больше гадать, что у тебя в голове и на сердце.
– Всё нормально. Пошли в цех, там теплее.
– Конечно.
Он берет меня за руку. Пальцы холодные. Я сжимаю, чтобы согреть. Поспеваю быстрым шагом. Где–то рядом что–то опасно гудит. Откуда–то доносится музыка.
В здании действительно теплее. Едва мы заходим, Матвей скидывает куртку, оставаясь в синем заляпанным краской комбинезоне. Я впиваюсь в него глазами — даже в таком виде он выглядит как моя мечта.
– Долго тебя еще ждаа–ать, – начинает орать Захар, но увидев меня, осекается. – Привет, Юль.
– Привет! – машу я. – Отлично выглядите, парни. – Показываю два больших пальца.
– Живой ее отсюда выпускать нельзя, она же всем расскажет! – тычет в меня пальцем Захар. И хохочет.
– Может быть, у вас есть запасной костюм? – расстегиваю куртку. – Я бы помогла. Быстрее управимся, быстрее домой. На память сделаем групповое фото.
– Ага, хватай вон тот мешок и тащи туда, – усмехается Матвей. – Лавочка, Юль. Посиди в телефоне.
После чего парни принимаются за работу, которую я прервала. А я беру стоящую поблизости метлу и решаю сделать хоть что–то полезное.
Спустя сорок минут мы с Матвеем сидим в его машине. Мерно гудит двигатель, на всю мощность работает печка. Матвей замерз, пока мылся в холодной воде, и дрожит, съежившись. Я притихла рядом. Если честно, то нахожусь в шоке.
Не знала... представить не могла, что работа здесь настолько тяжелая физически. Плотная, ни минуты свободной. Они перетаскивали материалы для станка, потом передвигали какие–то здоровенные штуковины, обливаясь потом. Готовя цех к завтрашнему рабочему дню.
Больше не буду обижаться, что он скудно пишет.
– Как дома атмосфера? – спрашивает Матвей чуть отстраненно. – То, что тебя выпустили, это неплохо, – безрадостно подкалывает.
– Сложно сказать. Им нужно еще время. Вчера мама... плакала сильно. Представляешь?
– Мне жаль.
– Ни разу не слышала, как она плачет, с того выкидыша. Она сначала кричала на меня, а потом присела на пол и так горько разрыдалась, что я хотела провалиться сквозь землю. Мама казалась такой уязвимой, будто маленькой. Матвей, я думала, не переживу это. Обнимала меня много–много раз. Я растерялась. Она ведь никогда меня не обнимает.
– Понятно.
– Прости, что не смогла вчера уехать. Пожалуйста, не сердись на меня. План есть, я о нем помню. И будем делать, как задумали: на новогодних каникулах переклеим обои. Потихоньку закупим мебель. Но... папа с мамой... Не будем спешить, хорошо? Им было очень тяжело.
Матвей пожимает плечами. Мне кажется, его предложение больше не в силе. Господи! Душа рвется на части. Я же попросила его не приезжать вчера, такой был невыносимо сложный день. Ну не могла я оставить родителей.
– Матвей. Мот... – я глажу его по руке. Не реагирует. – Матве–ей, я люблю тебя.
– Я понимаю, – быстро говорит он. – Если бы мои родители были живы, и мама бы плакала... – он замолкает, сглатывает. – Я бы тоже, наверное, задумался. Стоит ли оно того.
В его темных глазах мелькает сильная эмоция.
Меня пронзает боль. Слышать эти простые логичные слова не приятно, я ловлю себя на том, что мне бы хотелось получить другой ответ от парня. Значит, и Матвею тоже плохо. Боже, боже. Он сейчас мне мстит, верно?
– Ну послушай, это ведь хороший план, правда? Я не хочу, чтобы ты так много работал. Родители предложили реальный выход. Нам обоим будет проще первое время, а потом — посмотрим. Мы всё подготовим, а переехать к тебе недолго.
Машина стартует. Матвей молчит, и его молчание рождает внутри тоску. Я ведь как лучше хочу! Чтобы ему легче было.
– Ты против?
– Нет, отличный план. Мне нравится.
– Точно?
– Да, – кивает.
Сворачивает с дороги и паркуется у закрытого магазина.
Отстегивает ремень и тянется ко мне. Обхватывает подбородок и целует в губы, а я целую в ответ. Горячо, отчаянно.
