установлено круглосуточное наблюдение, чтобы никто случайно не обнаружил тайну колодца, но, вылезая в доме Дюпонов или влезая там в туннель, Жорж каждый раз рисковал жизнью.
Прошлой ночью Жорж уходил в Версаль с докладом о размещении часовых на стенах города и вернулся в Париж только сейчас. Как всегда, он медленно прошел мимо дома Сен-Клеров, искоса поглядывая на заколоченную дверь, но там все оставалось без изменений. От родителей не было вестей с тех самых пор, как они перебрались в Сент-Этьен — примерно две с лишним недели тому назад. Однако, зная, что почтовое сообщение нарушено и большинство писем просто не доходят до адресатов, Жорж не особо волновался на этот счет. К тому же у него не было для них никаких обнадеживающих сведений насчет Элен.
Пройдя по переулку до въездных ворот, запертых на висячий замок, Жорж собирался повернуть обратно и вдруг заметил, что калитка в садовой стене приоткрыта.
Кто-то есть в саду? Какой-то взломщик пытается проникнуть в дом? Жорж вытащил пистолет, который носил за поясом, и осторожно приоткрыл калитку пошире, готовый услышать знакомый скрип, который она всегда издавала, но та открылась бесшумно, и Жорж слегка остолбенел: петли смазаны. Кто бы это стал вламываться в сад и потом смазывать петли?
Осторожно войдя, он оставил калитку открытой на случай возможного поспешного бегства и стал крадучись продвигаться в сторону конного двора. По пути глянул на кухонную дверь — та была по-прежнему закрыта. Конечно, грабитель мог быть уже в доме, но Жорж решил сперва проверить каретный сарай и конюшни. С пистолетом в руке он перешел двор и заглянул в конюшню. Никого не увидел, но услышал чьи-то шаги на чердаке. Пьер вернулся из Сент-Этьена? Жорж готов был его окликнуть, как вдруг заметил, что по лестнице спускаются ноги в тяжелых армейских сапогах.
Он выскочил на улицу и взял дверь конюшни под прицел.
Тот человек, кто бы он ни был, двинулся к двери, и Жорж взвел курок.
— Вы у меня под прицелом! — крикнул он. — Выходите очень медленно, иначе — стреляю.
Шаги стихли, а вместо них раздался знакомый голос:
— Не стрелял бы ты в меня, Жорж. Иначе мама будет очень недовольна.
Жорж, по-прежнему держа пистолет перед собой, не поверил своим ушам.
— Марсель? — изумленно спросил он. — Это ты, Марсель?
— Как слышишь, брат, — ответил веселый голос. — Обещаешь не стрелять, если я выйду?
— Покажись сперва. — Хотя Жорж узнал голос младшего брата, дуло пистолета по-прежнему было нацелено на дверь.
В дверях появился Марсель с улыбкой до ушей и руками, задранными вверх, мол, сдается.
— Сюрприз! — воскликнул он.
Действительно для Жоржа появление брата было сюрпризом: семья считала его погибшим. Однако сюрприз оказался не только приятным: на Марселе была форма Национальной гвардии.
Жорж засунул пистолет за пояс, братья хлопнули друг друга по ладоням, а потом обнялись.
— Ты что тут делаешь?
— Когда ты вернулся?
Заговорив одновременно, они рассмеялись.
— Рассказывай первым, — велел Жорж.
— В дом, не выломав дверь, не попасть, — сказал Марсель. — Так что я завалился дрыхнуть в конюшнях. Вся семья в Сент-Этьене, я полагаю? — Он повернулся и вошел внутрь, Жорж — за ним.
— Сейчас да, — ответил старший брат. — Но до того, как родители окончательно уехали, случилось ужасное событие.
— Какое? — спросил Марсель. — Что именно произошло?
Жорж кратко рассказал ему про похищение Элен и про несчастную Мари-Жанну.
— И Элен так и не нашлась?
— Насколько я знаю, нет. — Жорж посмотрел на Марселя в упор. — И давай называть вещи своими именами: она пропала уже недели две назад. Вряд ли она найдется, Марсель. У меня в городе есть филеры, но никто из них не слышал ни о ней, ни вообще о каком-либо похищенном ребенке. Если бы это было похищение ради выкупа, похитители должны были бы уже давно выйти на связь и потребовать денег. Мне кажется, мы должны признать, что Элен почти наверняка мертва.
— Я вернулся уже довольно давно, — признался Марсель. — И служу в Национальной гвардии, — он посмотрел на свой мундир такими глазами, будто сам удивился, увидев его, — так что могу поспрашивать. Мы же в курсе того, что происходит в городе, мы — глаза и уши Коммуны.
— Но почему ты пошел в Нацгвардию, а не вернулся в свой полк? — спросил Жорж, которого действительно интересовал этот вопрос.
Вместо ответа Марсель парировал:
— Ты в штатском, так что я мог бы и тебя спросить о том же.
— Отпуск дали на пару дней, — ответил Жорж. — Из сочувствия и для поисков Элен. — Они сам не совсем понимал, зачем осторожничает и врет. Разве потому, что родство родством, но брат сейчас находится на стороне врагов.
Взгляд Марселя стал задумчивым.
— Ладно, — сказал он, — больше спрашивать не буду. Скажу только, что я наверняка объявлен дезертиром, и не хотелось бы, чтобы ты рассказал своим, что меня видел, или, еще хуже, — сдал.
— Сдать тебя? — Жорж покачал головой. — Ты же мой брат! — Он снова покачал головой. — Наверное, я должен был бы это сделать, но дезертиров сотни, и так ли важно, одним больше или меньше? Но почему? Почему ты дезертировал в Национальную гвардию?
— Седан. Лагерь погибели. Вся эта сволочная война.
Ты же не станешь отрицать, что ее стратегия — сплошной провал и наши генералы — полные ничтожества. Я теперь сражаюсь за простых людей, а не за элиту, которая бросает солдат на смерть, сама отсиживаясь за стенами.
— Ты тоже был в том лагере после Седана? Я пытался тебя искать, но это было безнадежно.
— О чем я и говорю, — кивнул Марсель.
— А почему ты не сообщил родителям, что жив и здоров? Мама тебя оплакивает как мертвого.
— Я им писал, что жив, но не могу сейчас вернуться.
— Они не получили письма. Ты куда писал?
— В Сент-Этьен, конечно. Мне и в страшном сне не привиделось, что они так рано вернутся в Париж.
— Да, — со вздохом согласился Жорж, — мне тоже. И не надо было им возвращаться. Хорошо хоть, сейчас снова уехали.
На кипах соломы в конюшне сидеть было удобно, но в конце концов Марсель поднялся.
— Пора уходить, — проговорил он. — Ты поосторожнее, Жорж. Мы высматриваем таких, как ты.
Жорж кивнул в знак понимания.
— Постарайся найти Элен, — в свою очередь произнес он серьезным тоном. — Те люди, с которыми ты сейчас, наверняка в курсе того, что происходит в городе.
Марсель скупо улыбнулся:
— Вероятно, ты прав. Я поспрашиваю. Как с тобой связаться, если что-то узнаю?
— Я вернусь сюда… вскоре. Будут новости — оставь в конюшне записку. То же
