други. Эрвин, не меньше моего, переживает за своих родителей.
Мне надо взять след матери. Я вспомнил, как в детстве она читала мне книжки, вместе со мной ездила на гонки, когда я еще только был зрителем, как радовалась, когда я впервые оседлал Грома и взлетел в высоту.
Почти не видимый человеческим зрением прозрачный сгусток энергии отделился от меня и полетел вперёд. Я вскочил и устремился за ним, надеясь не потерять его в уже подступающих сумерках. След слегка мерцал между деревьями, иногда теряясь за стволами и ветками. Он двигался стремительно, я не отставал. В таком быстром темпе мы достигли подножия около каменной стены. Маленький шар повёл меня вдоль стены, словно ища в нём прореху. Вскоре мы обернули стену и вошли в черту города.
Энергетический след чуть поплутав по переулкам, вдруг начал подниматься вверх к чердачному окну одного из домов. Бег по крышам было излюбленным занятием мальчишек Верховии. Я овладел этим в подростковом возрасте, прыгая как белка с одной крыши на другую, иногда скатываясь, цепляясь за карнизы, и вновь устремляясь к цели, которую мы с пацанами выбирали вначале игры.
Родители нас ругали, наказывали, запрещали прогулки, но мы снова и снова тренировали свою ловкость и выносливость.
По пожарной лестнице я добрался до крыши, пристально вгляделся в окрестности, на краткий миг, потеряв след. Оглянулся и, стараясь не греметь сапогами по черепице, ринулся туда, где за трубой мелькнул мой проводник.
Чуть видимое пятно, которое меня вело к цели, в темноте увеличило свечение. В воздухе от проводника шлейфом ощущался приятный запах свежести, это бодрило меня, переполняло предвкушением радости от встречи с родными. Не чувствуя усталости, я бежал, прыгал, подтягивался на руках. Неожиданно размытое светящееся пятно нырнуло в мансардное окно.
Я успел отследить его путь. Переведя дыхание, я приблизился к окну, взглянул вниз. Комната, открывшаяся взору, оказалась пустой. Постучаться? Я не уверен, в правильности своего решения. Возможно, требуется просто выбить стекло и спрыгнуть вниз. Мне надо следовать за проводником, я боялся его упустить.
В этот момент в комнату вошли две дамы, притиснув лицо к стеклу, замер от неожиданности. Мне не нужен был проводник, чтобы понять — эти две кумушки — мои родители. Кажется, на секунду остановилось сердце от счастья. Мама, папа — бесконечно родные люди. Сквозь пыльное окно в меня будто проник свет.
Выдохнув, я осторожно постучал пальцем в стекло, они не услышали. Прибавил громкости, и две дамы одновременно вскинули головы. Мы уставились друг на друга, и я помахал рукой. Мать схватилась за сердце, отец, жестом приказав мне молчать, усадил Селину в кресло. Вот кто никогда не терял присутствия духа.
Бажен немедленно открыл раму, я протиснулся в проём и спрыгнул вниз, прямо в объятия отца.
— Сын!
Смешно было обниматься с отцом в женском парике и платье до пят.
— Как ты нас нашёл? — мама протянула ко мне руки, не вставая с кресла.
Я подошёл и обнял мать, у которой на глазах выступили слёзы.
— Не поверишь, но…интуиция. Хвоста за мной нет.
— Что ты говоришь, Мироша!
Облегчение, накатившее на меня, превратило в желе мои внутренности, я почти свалился на пол рядом с креслом, прикоснулся лбом к руке матери. Она стала гладить меня по макушке как в детстве. Мамин тёплый обволакивающий голос, её родная мягкая рука погрузили меня в блаженство. В этот момент соединились все мои внутренние раздробленные части в единое целое, сделав меня стократ сильнее.
— Сынок, главное, что ты жив. Про тебя столько ужасов говорили. Мы — хуже младенцев здесь. Сидим как в тюрьме, ничем помочь не можем.
Ужас плескался на дне прозрачных радужек, из глаз Селины непроизвольно катились слёзы.
— Всё, всё, мам. Я же здесь. Со мной порядок. Не плачь. Мы всё решим.
— Прости, всё так закрутилось.
— Вы живы — это главное. Я был на Совете Старейшин и поставил им ультиматум. Чтобы они вернули законную власть.
— Никто её не вернёт, — сказал Бажен. — От власти добровольно не отказываются, — в его словах не было злости, скорее печаль, что он не справился с управлением государства.
— Вы же знаете, что камень с Мерки похищен. Я пригрозил дальнейшей местью кругляшей.
— Ты есть хочешь? — мама не могла нарадоваться на меня.
— Конечно.
Разговор продолжился на небольшой, но уютной кухне. Отец так и не снял парик, даже когда плотнее задёрнул шторы на окнах.
— Всё не так просто, сын, — сказал он. — Они захватили власть, потому что не смогли избавиться от боли. Ледяное озеро, оказывается, помогает далеко не каждому. Почему? Многие не смогли и стали жить по-старому. Многие врали в глаза. Власть на местах посыпалась именно поэтому. Заговорщики пришли на подготовленную почву. Говорят, дракон Вериглы убил Старха. Это так?
— Да. Старх Лютый погиб.
— Я много думал об этом. На место Лютого придёт ещё десяток таких же озлобленных. Многие не смогли изменить свою природу — не чувствовать боль. И даже если их меньшинство, они постараются стать большинством. Запугают народ, никто не поедет к озеру, и всё вернётся к прежнему укладу. Власть не может быть слабой. Возможно, они специально подстроили кражу Оракула.
— Нет, не подстроили. Это я унёс камень.
— Его утащил дракон, Мироша. Сосед рассказывал, он был на улице, всё видел своими глазами.
— Мам, я и есть тот дракон.
— Что-о? Сынок, — мамин испуганный голос заставил улыбнуться. Разговаривает, как с ребёнком. — Ты не заболел?
— Давайте, вы послушаете меня, а я расскажу всё по порядку.
Мой рассказ немного затянулся. Правда, о том, что я был в спальне Лютого, промолчал. Мама и так несколько раз принимала успокоительные капли, после которых мы с отцом уложили её в кровать, а потом сели обсудить наши планы.
Отец — стратег почти сразу ответил на моё предложение насильственного захвата власти.
— Это ничего кардинально не решит. Ты не будешь рисковать собой ради возвращения власти. Смотри вглубь, Добромир. Зависть и ненависть одних по отношению к другим приведёт к огромным человеческим потерям. Возможно, даже разрушит наш мир. Даже, если на корню подавить сопротивление недовольных, не прошедших трансформацию, это не решит проблему.
— Что ты предлагаешь, отец?
— У меня было время подумать об этом. Решение есть, я чувствую, но мне оно пока недоступно. Наш мир нуждается в переделке.
— В перестройке сознания?
— Примерно так. Но ты никого не заставишь насильно себя менять. Сегодняшняя ситуация показала, мы скорее разрушим этот мир, чем создадим новый. Даже под страхом гибели люди не смогут очнуться.
— Это очень неблагоприятный сценарий развития
