кирпичи, но так толком и не помылся.
Мама, стоявшая внизу, подняла глаза. Их взгляды встретились. Нет, не с Дейвом. Она сделала крошечный шажок через черту. Никогда не знаешь, когда случится взрыв. Когда они начнут орать друг Другу ужасные вещи. Дейв мысленно, душевным усилием толкнул ее обратно в безопасную зону. Потом вытолкнул из дому. Потом столкнул весь дом в пропасть — и освободился.
Для человека нездорового отец его преодолел лестницу очень быстро. И вот они встретились, лицом к лицу. Стоя совсем рядом с матерью, отец обратился к ней впервые за последнее время:
— Я тоже буду дежурить.
Молчание. А потом:
— Здоровье позволит?
— Да. Сегодня не болит. Так, только жилочки. Спасибо, что спросила.
Они отправились в кухню, почти соприкасаясь плечами, каждый по свою сторону черты — как в старом мультике койот и овчарка в конце долгого трудового дня.
* * *
Вскоре после этого Дейв нарушил режим домашнего ареста, который по умолчанию ввели все родители с Мейпл-стрит. Чарли Уолш открыл сразу же, будто сидел и поджидал посетителей. Дейв хотел предложить смыться куда-нибудь и выпить банку пива, которую он свистнул у старшего брата. Но уж больно приветливо выглядел дом Чарли изнутри (красивая мебель, книги расставлены по темам, на стенах — фотографии довольных домочадцев)
— У тебя есть что поесть? — спросил он.
— Как раз делаю сэндвич из индейки. Хочешь?
За едой Чарли сообщил:
— Я тут поговорил с Джулией. Мы с ней найдем Шелли.
Мейпл-стрит, 116
29 июля, четверг
Ужин Уайлдов прервал громкий удар в дверь.
Будто камень кинули. Первым побуждением Арло было перевернуть стол и воспользоваться им как щитом.
Еще один камень: бамс!
— Эй! Есть тут кто? — раздался снаружи низкий мужской голос. — Это я! Питер Бенчли!
— Оставайтесь здесь, — сурово приказал Арло детям. Выглянул в окно. Вот он, Питер, у самого крыльца. Кидает камни, потому что на коляске по ступеням не въехать.
— Порядок. Все в порядке. Просто сидите на месте, — сказал Арло Джулии и Ларри, а потом вышел, закрыл за собой дверь и спустился к Питеру.
Тот был в простой белой футболке, подколотых снизу брюках хаки. На коленях кожаный чемоданчик. Побрился, лицо без щетины выглядело бледным. Зрачки сужены. Арло, с его десятилетним опытом воздержания, почувствовал щекотку в затылке. Память об удовольствии после укола.
Он встал на колени, протянул Питеру руку.
— Ты меня защищал перед копами. А я даже спасибо не сказал. Спасибо.
Питер кивнул.
— Прости, что не сообразил раньше. То, что ты встал на нашу сторону, многое для нас с Герти изменило. Я могу тебе чем-то помочь?
Питер выпустил руку Арло. Пожатие слабое, кожа младенчески мягкая — похоже, коляску катает не чаще раза в неделю.
— Нужно сказать тебе одну вещь, — произнес он. Голос звучал отрешенно, как будто Питер лишь одной ногой стоял в этом мире. Арло с приязнью и тревогой вспомнил это ощущение. Такого не испытаешь от спиртного. Такого вообще ни от чего больше не испытаешь.
— Какую? — спросил Арло. Нет, ему совсем не хотелось ширнуться, однако он слышал в собственном голосе хрип вожделения.
— Они тебя затравят.
— Кто? Ты видел, кто именно бросил кирпич?
— Ты в курсе, сколько лет я провел у собственного окна?
Арло покачал головой.
— Я здесь вырос. Но друзья все разъехались.
А я как Питер Пэн, — проговорил Питер с улыбкой.
— Точно.
— Я этих людей знаю, как бороздки на собственных культях.
— И?
— Они всегда были предсказуемыми. Спят-едят-работают, никаких отклонений. А тут такое. — Он мотнул головой в сторону провала. — Все изменилось. Они изменились.
Арло так и стоял перед Питером на коленях.
Ноги дрожали, он заваливался на бок и, чтобы удержаться, оперся ладонями о липкую от битума землю.
— И что в них изменилось?
— Ты знаешь, что я был в Ираке? — спросил Питер.
— Сообразил.
— Пацан взорвал самодельную бомбу. Держал ее в руке. Полагаю, что родители заставили. Или кто-то еще. — Питер смотрел вдаль. — Сам погиб на месте. И мой командир с ним. Я-то не так уж сильно пострадал. Но его кости шрапнелью вошли мне в ноги. Проблема в том, что попали и фрагменты его костного мозга. Внутри у меня разрослась его иммунная система. Отсюда и ампутация. И зеркальная терапия. У меня полная комната зеркал. Все думают, я придуриваюсь. Потому что торчок. Но все на самом деле. Ты знал? — Он не сделал паузы, не стал смотреть, кивнет Арло или нет. — Боль такая, что мне даже протезы не надеть — использую их только для зеркальной терапии. Чтобы увидеть свое отражение как цельного человека. Тогда мозг путается и начинает думать, что я исцелился. Неважно. Когда это случилось, когда пацан взорвал нас с командиром, я услышал одобрительные крики. Из укрытий. Это были гражданские. Соседи. Они радовались.
Арло вообразил себе. Попытался.
— Такая вот там была энергетика. Крики одобрительные, но не веселые.
Колени Арло не выдержали, он оперся о кресло Питера. Вблизи увидел, что Питер куда моложе, чем выглядит. Просто глаза запавшие.
— На Мейпл-стрит та же самая атмосфера.
— Какая?
— Истерическая. И я не понимаю почему. Даже не уверен, что в тебе дело. Ты просто мишень.
Питер кивнул за спину — там стоял микроавтобус для трансфера в аэропорт, с местом для инвалидной коляски. Какой-то мужчина грузил багаж, а очень пожилая пара — старики Бенчли — ждала на тротуаре.
— Им тут слишком жарко. Уговорили меня поехать в Вермонт.
— Полагаю, ты не откажешься сменить обстановку.
Питер кивнул.
На Мейпл-стрит стемнело. В открытых освещенных окнах половины домов заметно было движение. А вот никаких ночных звуков не раздавалось. Ни сверчков, ни цикад, ни уханья птиц. От этого голоса разносились необычайно далеко.
— Хотел тебе рассказать про свои терапевтические зеркала, — прошептал Питер.
— Ну?
— Когда я ими пользуюсь, мне не больно, — прошептал Питер. — В смысле, делается нестерпимо, если не заниматься час-другой. Ежедневно. И есть улучшения. С каждым годом чуть лучше.
— Еще бы.
Питер посмотрел Арло в глаза.
— Здешние жители про мои зеркала не знают.
К нам не заходят. Считают нас странными. Мы тут слишком давно. Я вырос. Уже не мальчишка. Мы не вписываемся. Но Рея Шредер повсюду сует свой нос. Заставила маму показать ей дом. Понимаешь, о чем я?
— Нос сует, — согласился Арло. — И еще много чего делает.
— А вчера меня не было дома — ездил в больницу на осмотр. С родителями. Когда вернулись, увидели, что Фрицик Шредер и Адам Гаррисон улепетывают
