В эфире продолжалась какофония сражения.
– Потеря управления боковыми двигателями!
– Перейти на запасную цепь!
– Выполнено!
– Батареям сконцентрировать огонь по линкору в квадрате 18-6. Повторяю! Батареям сконцентрировать огонь по линкору в квадрате 18-6.
– Вас понял, исполняю!
– Говорит капитан, потеря основного электроснабжения центрального поста, электрикам немедленно разобраться и восстановить!
– Есть!
Кораблю пока везло: он поймал всего пару лазерных лучей, не разворотивших ничего важного, а лишь продырявивших несколько отсеков, да краешком зацепило шрапнелью. Трое погибших и полтора десятка раненых – ничто для такого сражения. Гораздо хуже другое: люди медленно проигрывали. «Свинья» вол-фов, не считаясь с собственными потерями, медленно, но неотвратимо продавливала центр людского флота.
Камнем преткновения стали русские эскадры, гораздо лучше оснащенные, чем остальные человеческие: сумасшедшие русские традиционно вкладывали немалую часть бюджета в вооружение вместо того, чтобы тратить его на потребление, и имели больше всех отлично вооруженных линкоров. И главное, сражались с таким исступлением и самоотверженностью, что напор наступающих ослаб. Даже чуждая психика волфов не выдерживала людской ярости. Больше сотни их кораблей летели мертвыми, развороченными коробками, лишенными электроэнергии и жизни, но и люди несли большие потери. Стоявшая в первом ряду сводная русская эскадра погибла почти полностью, в двух оставшихся потеряли боеспособность от трети до половины кораблей.
Сам момент ядерного взрыва Иван Алексеевич не помнил. Миг тому назад он азартно ловил в перекрестье целеуказателя очередной корвет волфов. В глазах – невыносимо яркая вспышка, могучая сила несет вместе с креслом, пронзительная боль в ноге… все исчезло.
Сознание включилось неожиданно. Рывком. Ему показалось, что всего через миг он открыл глаза. Темнота, виртуальное пространство исчезло, болезненно ноет ступня, словно ее расплющил обезумевший слон. Перед глазами мигнуло, по экрану шлема торопливо поползло сообщение: «Внимание! Полная разгерметизация отсека! Отсутствует связь! Получено повреждение средней тяжести, серьезное радиационное поражение. Место пробоя скафандра загерметизировано, в кровь введен препарат № 1!»
Ах, вот оно что… перед мысленным взглядом промелькнули события последнего часа. Мысленно он приказал открыть светофильтр шлема. Каждые несколько секунд включалось дежурное освещение, разгоняя кромешную тьму артиллерийского отсека алым, цвета крови, светом. Он лежал в дальнем углу, на месте левой ступни – черная нашлепка наномассы, выпущенная умным скафандром. На полу – стеклянное крошево лопнувших плафонов. Рациональная красота военного корабля исчезла. Как ни странно, многие механизмы продолжали работать, функционировали генераторы гравитации. Иван Алексеевич с трудом повернул голову – молодой напарник лежал у двери в куче хлама, в который превратилось его кресло. Сверху на нем лежала перекореженная дверь, шлем расколот, лицо потемневшее, распухшее в вакууме. С первого взгляда ясно – бесповоротно мертв. Ветеран отвел взгляд. Не пожил, не полюбил, никого после себя не оставил. Эх, сынок-сынок…
– Есть кто живой? – хриплым после ударной дозы обезболивающего и транквилизаторов голосом повторил он несколько раз в микрофон.
Тишина… Надежда, что остался хоть кто-нибудь живой, еще теплилась.
– Компьютер корабля, я рядовой первого ранга Фролов, личный номер А-3382478р, прошу информации: есть ли кто живой?
– Говорит компьютер корабля, вы единственный выживший, и в соответствии с боевым уставом ВКС России, статьей вы назначаетесь временным командиром корабля. Для принятия полномочий вам необходимо прибыть в командирскую рубку.
Конструкция линкора позволяла управлять только из командирской или резервной рубок. Ветеран облизал пересохшие губы. Несмотря на вколотое лекарство, все еще отчаянно ныла левая нога, но с каждой секундой боль уходила… Капитан… это много, это слишком много для простого матроса первого ранга… но устав надо выполнять.
– Не помню… Что случилось с «Непобедимым»…
– В непосредственной близости от корабля взорвалась ракета с термоядерной БЧ. Корпус получил множественные повреждения и сильное нейтронное облучение.
«Понятно… Внутри корабля не осталось даже воздуха. Экипаж “Непобедимого” погиб. Кого не добили осколки и вакуум, тех добила проникающая радиация… Да и он уже мертв, только организм этого еще не хочет принять».
Нужно выбираться. Хотя бы для того, чтобы понять, кто побеждает. Он с трудом поднялся, прошипел от молнией пронзившей ногу боли. Люк, ведущий внутрь корабля, удалось открыть, только нажав изо всех сил. Тонкая автоматика не пережила близкого ядерного взрыва. Придерживаясь рукой за стенку и стараясь не утруждать левую ногу с культей, полубесчувственной от введенных в кровь лошадиных доз военных препаратов, он заковылял вперед.
В коридоре – кладбищенская тишина. Тревожный красный свет налобного фонаря выхватывал из мрака, какого никогда не может быть на живом корабле, жуткие картины. С потолка свисают сталактиты оплавленного пластика и потеки мгновенно застывшего в вакууме металла. Время от времени встречались мертвые: не все погибли от радиации, и те, кто погиб от разгерметизации скафандра, лежали черные, распухшие от соприкосновения с холодом вакуума. Корабль мертв, почти…
Капитанская рубка сожжена до сизого цвета стен. Консоли разбиты, на командном кресле лежит разрубленное почти пополам упавшей балкой тело капитана. Рот раскрыт, точно в беззвучном крике, в глазах навечно застыла нечеловеческая боль. Совсем немного кэп не дотянул до заслуженной пенсии… В креслах рядом – пилоты с безразличными, мертвыми глазами, с первого взгляда видно, что им никакая реанимация не поможет. Дозу радиации они получили колоссальную. На полу, словно живая, шевелилась, росла вверх серая масса – нанороботы. Умная автоматика уже работала, восстанавливая управление кораблем. Привалившись к стене и смежив веки, он подождал, пока нано-боты прекратят шевелиться и перед ним сформируется что-то похожее на монитор и пульт управления кораблем. Он пропрыгал вперед. Положив руку на творение нанороботов, дождался тихого голоса в наушниках:
– Я слушаю вас, капитан.
– Показать обстановку снаружи корабля.
– Выполняю.
В глубине консоли замелькали вспышки: значит, флот жив и ведет бой с хвостатыми! Плохо, что вокруг только помеченные красным силуэты кораблей волфов.
Фролов зло оскалился. Что, думаете победили русского матроса Ивана Фролова? Да вот хрен вам, я и мертвый вас достану! Идет бой, и я буду в нем участвовать!
Так, что у нас есть? Двигатели не работают. Этого и следовало ожидать… Лазерные батареи разбиты, торпедные аппараты пусты, а транспортеры для подачи дронов и ракет тоже разбиты… Что же делать? Жизнь едва теплилась в самых недрах корабля. Самоликвидатор? Он торжествующе зарычал.
