бойня» [40, с. 307].
Через 10–20 минут, когда первый шквал огня стих, в левый угол здания АСК-3 полетели бутылки с бензином. Угол техцентра загорелся. Бензин, вероятно, сливали с грузовиков. Было это провокацией, сделанной для телевидения, или действительно у людей не было другого способа защитить себя от автоматчиков, стрелявших из левого угла здания, трудно определить однозначно, но горящий угол здания показывали по телевидению неоднократно, вероятно, как доказательство того, что штурм здания имел место.
9.7. Убить как можно больше людей за посягательство на участие в телепередачах
После первого расстрела Руцкой снова направил в Останкино дополнительные машины с людьми. Вероятно, он не представлял себе масштабов трагедии и считал, что у Останкина происходит нечто похожее на то, что происходило при штурме здания мэрии. Эти машины с запрыгнувшими в них при движении по городу подростками милиция пропускала через весь город до самого Останкина, где на них обрушивался такой шквал огня, что многие, даже не успев выпрыгнуть, оставались убитыми лежать в кузовах грузовиков. Подходили и пешие колонны и тоже попадали под шквальный огонь. Надо очень ненавидеть свой народ, чтобы допустить его истребление для устрашения, потехи ради, ибо невозможно найти никакой разумной необходимости в бойне, устроенной ельцинской кликой в Останкине.
Восставший народ до последнего момента надеялся, что армия придёт к нему на помощь. Поэтому, когда на улице Королёва показалась колонна бронемашин и обстреляла дом № 19, из которого стреляли по людям, толпа облегчённо вздохнула. О том, как бронетранспортёры расстреляли нижние этажи техцентра, а потом, когда люди поверили, что это свои и вышли из укрытий, расстреляли людей, имеется масса свидетельств очевидцев, например, В. В. Хатюшина, И. Иванова, В. И. Анпилова и других. Вот одно из свидетельств: «Со стороны пруда выехал один из трёх бэтээров. Отряд «Витязь» — будь он проклят во веки веков! С полсотни наших лежали на земле у трансформаторной будки рядом с ИТА. БТР подошёл и дал очередь по горящему крылу ИТА из крупнокалиберного пулемёта. «Наши!!!» — вскочили ребята у будки. И тогда башня бэтээра развернулась к ним и крупнокалиберный ударил в упор, разрывая людей на части» [40, с. 315].
Комиссия Т. А. Астраханкиной пишет, что бэтээры дали несколько очередей над людьми, а затем начали стрелять по высотным домам. Но свидетель Н. Разов тоже подтверждает, что бэтээры открыли по людям огонь на поражение. Не исключено, что бэтээры вели огонь по зданию техцентра, близлежащим домам и людям, чтобы у правительства и СМИ были хоть какие-то основания говорить о вооружённом штурме телецентра «Останкино». Такое мнение имеют большинство свидетелей и исследователей. И. Иванов обращает внимание на то обстоятельство, «что при расстреле в упор здания техцентра АСК-3 из бэтээра никто в здании не пострадал, а демонстрантов БТР «Витязя» сразу стал убивать десятками». Зачем это делалось, понять нетрудно, — пишет А. Островский. — Поскольку «Останкино» никто не штурмовал, а ответная и кратковременная стрельба началась только около 21.00 и была непродолжительной, штурм необходимо было имитировать» [40, с. 317].
Понять нетрудно, зачем стреляли по зданию техцентра. Трудно пережить расстрел людей. И убивали их в Останкине как бы ритуально, в назидание другим, чтобы впредь никому не было повадно покушаться на право либералов властвовать над телевидением, а через него над умами людей. И убить либералы хотели как можно больше людей, чтобы страх нагнать на века. Поэтому они начали охотиться за спрятавшимися людьми. А большинство людей укрылись в Дубовой роще. Её блокировала милиция, и укрывшихся защитников России всю ночь расстреливали из автоматных гнёзд на крыше телецентра и из крупнокалиберных пулемётов бэтээров. В эфире можно было слышать, как по рациям открытым текстом корректировали огонь. Машины «скорой помощи» пустили в Дубовую рощу только утром 4 октября. Имеется рассказ одного жителя Подмосковья, как его под страхом смерти заставили возить трупы, после чего хотели убить, но он остался живым, так как был спасён одним из карателей. Машину не вернули.
В. В. Хатюшин пишет, что, согласно сообщениям демократической прессы, у Останкина было убито около 200 человек. Более 600 было ранено. У входа в здание АСК-3 стояли лужи крови размером в 2–3 квадратных метра. Сколько фактически было убито, никто не знает, а верить либеральной прессе, конечно, нельзя. Неизвестно, сколько человек скончалось от ран, стало калеками. Но точно известно, что с другой, убивавшей, стороны погибло два человека, и то их застрелили по ошибке свои. Вывод напрашивается сам собой. Никакого штурма телецентра не было, а имело место заранее спланированное преступное массовое убийство лучших представителей российского народа.
Можно смириться со многими потерями. Но невозможно смириться с потерей прекрасных, лучших людей страны, вставших на защиту Родины даже без оружия и сложивших свои светлые головы за спасение всех нас, сегодня живущих в России. Они ушли, но подвиг восставшего народа остался, и наша святая обязанность — пронести его через века, передавая из поколения в поколение. И хочется верить, что их подвиг даст силы потомкам для освобождения от либерального ига. Никогда нельзя простить преступников, причастных к убийству людей 3 октября 1993 года у телецентра «Останкино». Врагов Отечества прощать нельзя. Так учит жизнь. И когда знающие о том преступлении люди смотрят на Останкинскую телевышку, то не восторгаются творением советских архитекторов и строителей, создавших это красивейшее сооружение, а вспоминают погибших. И радость Дня рождения 3 октября 1895 года великого русского поэта Сергея Александровича Есенина затмевается скорбью по всем погибшим в этот день защитникам России, родным душой, как и С. А. Есенин, каждому русскому человеку.
9.8. Они знали об убитых в Останкино, но с позиций у Дома Советов не ушли
Вечером и ночью 3 октября 1993 года защитники Дома Советов знали, что убиты сотни людей в Останкино. Знали, но не ушли, спасая свои жизни. Почему? Ведь и ночью, и рано утром можно было свободно уйти, раствориться в предрассветном туманном полумраке. Но они не ушли, потому что поднялись на такую духовную высоту, когда у человека появляется презрение к смерти. Виктор Алексеевич Югин вспоминает, что «когда он подошёл к казачьей заставе и поинтересовался, понимают ли они, что будут убиты первыми, то услышал поразивший его ответ: «Понимаем. Но перед нами поставлена задача — дать знать, когда противник пойдёт на штурм» [40, с. 410].
Мы все перед ними виновны, и не искупить нам эту вину никогда. А они свою вину искупили смертью. Они стояли сутками простуженные, голодные и холодные, искупая свою
