мускулистый, а его шаги обычно широкие. Он не стал бы ходить короткими, элегантными шагами, как Сильвер.
Последняя листает что-то в своем телефоне, кажется, не обращая внимания на окружающих.
Но неужели она не замечает Адама?
Хотя они оба хулиганы – Адам в большей степени, чем Сильвер, – они никогда не казались близкими людьми. Она не стала бы свидетельствовать против него в прошлом году, если бы это было так.
Но, возможно, я была неправа.
Сильвер проскальзывает внутрь класса. Адам замедляется и встречается со мной взглядом.
Ненадолго, едва ли на секунду, но этого достаточно, чтобы у меня по спине пробежали мурашки.
Держись, блять, подальше.
Я могу прочесть это в его глазах, даже если он ничего не говорит.
Держаться подальше от чего? От кого?
Он не мог знать, что я заметила, как жутко он ошивается рядом с Сильвер.
Момент заканчивается, когда он быстро прерывает зрительный контакт и широкими шагами входит в класс.
– Хм. Интересно.
Я вздрагиваю от задумчивого голоса Эйдена. На секунду я забыла, что он здесь.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе не о чем беспокоиться, сладкая. – Он смотрит на то место, где только что стоял Адам. – Об этом позаботятся.
Я сглатываю. Он не мог иметь в виду то, что я думаю, верно?
Адам гребаный ублюдок, но никто не заслуживает гнева Эйдена.
Но опять же, может быть, этому ублюдку не следовало так свирепо смотреть на меня.
Или издеваться надо мной и Ким.
Или распускать вокруг Сильвер свои жуткие флюиды.
Он сам напросился на это.
– Элли! – Ким подбегает ко мне и переплетает мою свободную руку со своей. – Доброе утро, Кинг. Перестань забирать у меня лучшую подругу.
– Доброе утро, Рид. – Выражение его лица непроницаемо. – И нет, я не делюсь.
Я сдерживаю улыбку, когда Ким смеется.
У меня внутри все переворачивается, когда я вижу ее счастливой. Она имеет дело со множеством демонов, и хотя она мне об этом не говорит, но у меня разрывается сердце, когда я вижу, как она по-взрослому ведет себя со своим младшим братом, в то время как хочет по максимуму насладиться своей подростковой жизнью.
На уроке Эйден, наконец, отпускает меня, но только потому, что Ронан отводит его в сторону, чтобы рассказать о своем последнем ночном перепихоне во всех подробностях.
Эйден слушает с непроницаемым лицом.
Интересно, рассказывает ли он когда-нибудь своим друзьям о нашей сексуальной жизни или о том, как трахает меня? Я имею в виду, он всегда говорит непристойности и не из тех людей, кого можно смутить.
По какой-то причине я не думаю, что он это делает. Даже если на него это не похоже, Эйден закрытый человек. Я никогда не слышала, чтобы он чем-то хвастался – если только он не использует это для того, чтобы поставить кого-то на место.
О, и он чертов собственник. Он определенно никогда бы не позволил другим думать обо мне в сексуальном плане.
Я улыбаюсь этому.
– Итак? – Ким поворачивается на своем стуле лицом ко мне. Ее локти лежат на столе, когда она обхватывает свое лицо обеими руками. В ее зеленых глазах светится глупый радостный огонек.
– Что?
– Я думала, ты встречалась с Ноксом.
– Так и было.
– А затем ты написала мне, что Кинг подвезет тебя сегодня утром. Он провел у тебя ночь?
Я прикусываю нижнюю губу.
Она визжит, но ведет себя достаточно осторожно, чтобы это не выглядело слишком дико.
– Вчера была дикая ночка, я вижу.
Дикая – это преуменьшение века. Сначала тетя и дядя, а потом Эйден.
Теперь, когда я думаю об этом, то во время моего пребывания с ним я не думала о хаосе с тетей и дядей.
Это… странно.
– У тебя засос. – Она указывает на мою шею.
Я хлопаю ладонью по этому месту.
– Что? Где?
Он оставил засосы только на моей груди, вокруг шрама и внизу живота. Я убедилась, что на моей шее ничего не видно.
Ким смеется и опускает мой конский хвост так, чтобы он прикрывал заднюю часть моей шеи.
– Вот. Теперь не видно.
Я свирепо смотрю на Эйдена. Этот придурок, должно быть, оставил его, когда я спала, в таком месте, которого я не вижу. Должно быть, именно поэтому он распустил мои волосы.
Он лишь улыбается мне, прежде чем Ронан снова завладевает его вниманием.
Придурок.
– Мне нужны подробности, – шипит Ким, все еще ухмыляясь как идиотка.
– Это было… ну… – Я наклоняюсь, чтобы прошептать: – Я не могу нормально ходить.
Ее глаза выпучиваются, и она подается еще ближе.
– Я знала, что Кинг любит пожестче.
– Подожди. – Я шутливо прищуриваю глаза. – С чего ты это взяла?
– У него есть такой вайб. – Она украдкой бросает взгляд на Коула и Ксандера, которые перебрасывают мяч друг другу. – У Коула тоже. Молчаливые типы обычно самые дикие. Я слышала, он увлекается всякими извращениями.
Она говорит о Коуле, но единственный, на кого она смотрит, – это золотой мальчик с ямочками на щеках.
– Что насчет Ксандера?
Она прищелкивает языком и снова поворачивается ко мне лицом.
– Да плевать на него.
– Если ты так говоришь…
– Я это и имею в виду. – Она прищуривает глаза, затем прочищает горло. – Могу я тебя кое о чем спросить?
– О чем угодно.
– Как понять, что тебе нравится грубость?
– Думаю, ты просто знаешь это. Ощущения могут быть ошеломляющими, но ты чувствуешь, как каждая часть твоего тела оживает до такой степени, что даже боль доставляет удовольствие. – Я делаю паузу, осознавая, что сейчас сказала. – Пожалуйста, не думай, что я странная.
Ким наблюдает за мной несколько секунд, ее губы приоткрываются, прежде чем она улыбается.
– Я никогда не буду осуждать тебя, Элли. Кроме того, помнишь, я говорила о том, что молчаливые типы самые дикие? Ты одна из них.
Я игриво шлепаю ее по руке.
– Прекрати.
– Что насчет Нокса? – Она морщит нос. – Кинг не разозлился?
– Он все еще зол.
Но я могу позаботиться об этом.
Ему нужно усвоить, что он не будет контролировать мою жизнь.
Любопытно, что он так относится только к Ноксу. Когда его всадники прикасаются ко мне или разговаривают, он становится придурком, но он действует не так жестко, как с Ноксом.
Может быть, потому, что он им доверяет? Во всяком случае настолько, насколько позволяет уровень доверия Эйдена.
Я не могу поверить, что Эйден почувствовал угрозу со стороны такого мягкого человека, как Нокс.
Боже. Он должен быть благодарен ему за то, что тот спас мне жизнь в бассейне.
– О, вот и он, –
