Книга Замуж за миллионера - Мария Викторовна Гарзийо

– Ну, рассказывай, как живется в браке ! – спрашивает подруга, скорчив на последнем слове страшную физиономию.

– Нормально, – пожимаю плечами я, смакуя дивный напиток, – Спроси лучше, как живется богатой женщиной. Хотя это наверно ты и так знаешь.

Арише не довелось таскать мешки со скидочными продуктами из супермаркета после 9-часового рабочего дня и стоять ночами у плиты, готовя еду мужу-бездельнику. Ей не приходилось выпрашивать у малоприятных мужчин платице или кофточку, и расплачиваться за эти вымученные дары собственным телом. Ей труднее, чем мне оценить ту свободу и то окрыляющее ощущение вседозволенности, которые приносят большие деньги.

– Я тоже знаю, – раздается за спиной голос Жанны, – но с удовольствием бы выслушала твою точку зрения.

Мы с Аришей поднимаемся с диванов, и обмениваемся с новоприбывшей серией символических поцелуйчиков. Нана кажется мне постаревшей, хотя на ее кукольном лице не прибавилось ни одной морщины (даже те тонкие утиные лапки, что были мне хорошо знакомы, волшебным образом испарились). Я разглядываю ее украдкой и не могу сформулировать, откуда взялось это удручающее впечатление. Может быть, во всем виноват неудачный наряд, скрывающий за тонкой благородной материей Жаннины девичьи формы ? Или этот холодный стальной блеск в глазах, где раньше кувыркались солничные зайчики ?

– Да, отлично быть богатой, – улыбаюсь я, наполняя Нанин бокал, – Увидела платье в витрине, зашла, померила, купила. И все! Никаких мечтаний, томлений, вздохов и томных « милый, посмотри, какая прелесть. Как ты думаешь, мне бы подошло ? »

– Зато пропал элемент охоты, – замечает Ариша, закуривая тонкую сигариллу, – Не скучно ?

– Ни чуть ! Такая охота веселит в 25. А после тридцати выпрашивать у какого-нибудь напыщенного лоха очередную шмотку просто унизительно.

– Согласна, – кивает Жанна, – Но покупка новых тряпок будет развлекать тебя не долго. Наверняка у тебя уже шкаф забит до предела, и ты не надевала и половины купленного.

– Есть немного, – признаюсь я.

– А как Франсуа ? – любопытствует Аришка, – Удалось тебе выдолбить из него Галатею ?

– Удалось, – опережает меня Нана, – Я его видела на свадьбе. Очень даже ничего.

– Ой, не знаю, девочки, – я машу официанту, требуя продублировать бутылку, – Вроде все должно быть идеально. Но что-то не так.

– Неужели храпеть начал после свадьбы ? – глумится Жанна.

– Перестал брить подмышки ? – бросает догадку Арина.

– Пересчитывает купюры по ночам ?

– Ковыряет в носу ?

– Грызет ногти ?

– Вылизывает тарелку? Нет, вот вы смеетесь, а у меня правда был один ПДЖ, – делится Аришка, – В ресторане он всегда выскребал посуду до блеска хлебной корочкой. Мне прямо перед официантами стыдно было.

– А им-то что ? Наоборот хорошо, мыть не надо, – хихикает Нана, налегая на шампанское.

Перекидываясь шутками-прибаутками и забавными эпизодами из собственной биографии мои подружки совершенно забывают о моей робкой жалобе. «И правильно, ерунду какую-то несешь. Бесешься от жиру», пренебрежительно плюет в мою сторону брюнетка, завернувшись в шаль с всемизвестным логотипом, представляющим собой любовное переплетение латинских L и V. « Где уж тут жир », печально тянет блондинка, выдыхая ровные колечки дыма, « Последний супружеский интим состоялся неделю назад, и то вышел каким-то смазанным, вульгарно суетным и бестолковым. Куда пропал этот ураган эмоций, который был в состоянии стереть с лица земли не один американский штат?» В справедливости этому заявлению не откажешь. Я и, правда, все чаще, наблюдая за Франсуа, замечаю разительные перемены. С одной стороны положительные. Он уже сам без напоминания закатывает рукава рубашки и оставляет расстегнутыми две верхние пуговицы. У него появились приличные знакомые, от которых он удивительно быстро набрался умных фраз и повадок богача. Он без сожаления сменил сигареты на сигары, которые заказывает теперь в Ки Вест, выучил названия лучших виски, джинов и текилы, и все чаще поговаривает о желании записаться на курсы пилотирования небольшого планера. Но с другой… Я силюсь порой разглядеть за фасадом этого уверенного в себе щеголя силуэт прежнего пылкого влюбленного в меня мальчика с дурацким капиллярным взрывом на голове, и у меня это не выходит. Его шоколадные глаза как и раньше озаряет золотистое пламя, но теперь источником этого задорного огня стали новые дорогие забавы, а не мой божественный облик. « Ну и что с того ? С какого такого времени Мадам понадобилась эта надуманная забава бедняков ? Эта бестолковая любовная мишура ? Этот примитивный удел слабоумных, которым больше нечего запихнуть в пустую черепную коробку ? » петушится брюнетка. « Конечно, лучше заткнуть прореху шиншилловой шубой и колье Ван Клиф » вздыхает блондинка.

– Девочки, а я влюбилась ! – отрывает меня от внутренних пререканий возглас Аринки.

– У него Астон Мартин ? – пытаюсь угадать я.

– Последняя модель Феррари тоже очень ничего, – подхватывает Жанна, – La Ferrari. Их выпустили очень органиченным тиражем, и преобрести это чудо может только коллекционер, владеющий уже несколькими автомобилями этой марки.

– Спасибо, Нануль, за ценнейшую информацию, – смеется Ариша, – Нет, девочки, ни Астон, ни Феррари. У него подержаный Мерс.

– Да, ладно! – недоверчиво выдыхаем мы в унисон.

– Ага. Он преподает историю искусства в унивеститете Ниццы.

– Тебе понравился обычный препод на раздолбанном Мерсе? – отказывается верить украшенным брильянтами ушам Нана.

– Да, представьте себе! У него такие глаза, а голос… И рассказывает такие вещи, что заслушаться можно. Вот вы знали, например, что Леонардо Да Винчи был вегетарианцем? А Сальвадор Дали считал, что он – реинкарнация своего умершего брата. И потому на каждой картине присутствует его изображение. А нарисовать мягкие часы его вдохновил плавящийся на солнце камамбер. А Ренуар…

– Не надо про Ренуара, – болезненно морщится Жанна, – И вообще у меня пожизненная аллергия на слово «художник».

– Плавящийся камамбер… как банально, – вздыхаю я.

– Девочки, он такой… У меня от одной мысли о нем все внутренние органы переворачиваются с ног на голову! – не замечает нашего скепсиса влюбленная.

– Не знала, что у печенки есть голова и ноги, – брюзжит Нана, – Нам на анатомии такого не рассказывали. А еще говорят, советское образование – самое лучшее!

– Бабочки-то летают? – уточняю я.

– Еще какие!

Влюбленность очень идет Арине, теплое внутреннее сияние преобразило ее лицо лучше любых самых редких и дорогостоящих кремов. На фоне угасшей Жанны она выглядит совсем юной девочкой.

– А как же отдых на Мальдивах и трехзвездочные рестораны? – вношу темный штрих в эту через чур яркую летнюю картину я.

– Ну, он же не нищий! На такие мелочи денег хватит!

– Ну, слава Богу! – с деланным облегчением вздыхает Нана.

Сама она отказывается распростроняться на тему своего житья-бытья, из чего я делаю вывод, что похвастаться нечем. Судя по всему, характер ракообразного со временем не сгладился, а наоборот усугубился, и живется бедной Нанке