тебе, – сказала я, – если ты поможешь мне!
– Это твое постоянное общение с корыстной Осокиной, – пробурчала Поли, – сделало тебя меркантильной! Я вот тебе всегда помогаю просто так. Не ставя никаких условий.
Я устыдилась. Поли была на сто процентов права, но мне было необходимо сделать Коростылеву номер один предложение, от которого он не смог бы отказаться.
– Поли, – нажала я на струнку сочувствия, которая, несомненно, в Поли присутствовала, – ты помнишь Наташку? На нее было совершено покушение, она была в коме, она до сих пор в больнице.
– Какая связь?
– Непосредственная!
Я изложила свой план. Поли колебалась:
– Хорошо. Это меня ведь ни к чему не обязывает? Это же ты обещаешь?
– Нет. Ты уж подыграй мне. Пожалуйста! Пусть все будет по-честному.
Поли хмыкнула, но согласилась. И тогда я смело позвонила Коростылеву.
– Я хочу сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться! – торжественно возвестила я.
Как же хорошо делать такие предложения! А не те, после которых вам кукиш под нос суют. О! Я не забыла этого Коростылеву! Но напоминать не стала.
Я пообещала Коростылеву номер один содействие в подталкивании Поли к благосклонному к нему отношению. Взамен на информацию о Коростылеве номер два. Исчерпывающую информацию!
И Коростылев номер один раскололся. Пять лет назад он баллотировался в мэры родного города. Серьезные люди вложили немало средств в его предвыборную кампанию. Взамен, конечно, на серьезные преференции в случае успеха. Агитация и пропаганда шли полным ходом. И вдруг буквально за два месяца до дня выборов регистрируется еще один кандидат в мэры. И тоже – Коростылев Валерий Валерьевич.
Инвесторы – в шоке, сам Коростылев (настоящий) в шоке. Избиратели вообще ничего понять не могут. Им что тот Коростылев, что этот. А тот, другой Коростылев, даже в городе не показывается, никакой агитации за себя не ведет, а только в избирательном бюллетене отныне фигурируют два Коростылева Валерия Валерьевича.
В общем, двойник-спойлер оттянул на себя часть голосов – настоящий Коростылев даже во второй тур не вышел.
Но это полбеды. Серьезные люди, вложившие деньги в предвыборную кампанию, во весь свой исполинский рост встали перед неудачливым кандидатом в мэры с немым (и даже вполне и неоднозначно озвученным) вопросом: «Ну, и?..»
Вот тогда-то и появилась идея квантового генератора…
Три дня я моталась между Коростылевым номер два и Зуйковым. Я делала им предложения, от которых они не должны были отказаться, но они отказывались. Я настаивала. Совсем выбилась из сил (нервных), все же интрига – не мой жанр.
И все же я проделала огромную работу! Когда Осокина освободится от обязательств перед Верещагиной – мы продолжим начатое мною!
Утром дня записи передачи «Лучи правды» я дико нервничала. Не припомню, когда я в своей жизни так волновалась. Разве что на защите диплома. К тому же я тогда перепила валерьянки, а кто не знает: если сильно перебрать валерьянки – начинает трясти, как в падучей. Сегодня я без всякой валерьянки тряслась.
Даже Василий заменил:
– У тебя руки дрожат.
– Волнуюсь. Сегодня ответственный день.
– Последствия мозгового штурма?
– Ты слышал что-нибудь о том, что дважды повторенная шутка – уже несмешная глупость, мягко говоря.
– Но ты же ничего не рассказываешь…
Он еще и права качает!
А тут еще Наташка позвонила – ее выписывают.
– Заберешь меня? – голос был тише тишины.
Я помчалась в больницу, настраиваясь на скандал. Как это выписывают человека, который больше недели был в коме, без всякого сознания? А тут выписывают, на улицу выгоняют из лечебного учреждения. Игорь Игоревич представлял собой саму невозмутимость:
– А что вы хотите, Кубарева пришла в себя, чувствует себя удовлетворительно, а последствия сотрясения мозга будут еще долго ощущаться. Что же, ее два года в больнице держать? Теперь так не принято. Кубаревой прописано домашнее лечение, постельный режим.
Делать нечего. Забрала слабенькую, едва стоящую на ногах Наташу, отвезла домой, сбегала в магазин за едой, пообещала вечером приехать, а весь день звонить.
– А ты пока поспи.
Наташка покорно легла.
Ехала в телецентр, как на казнь. Но встретила в холле Ирину, которая была вся на винту, в кураже и в яркой боевой раскраске, – успокоилась.
Верещагина явила себя миру под ручку с победителем «Битвы экстрасенсов» Владимиром. Он грозно обозревал окрестности, готовый отразить любое нападение Высших Сил, даже если для этого придется сразиться с Высшим Разумом. Верещагина была отстраненно-спокойна. Она надеялась на небесные тела. И только мне не на что было надеяться. Я трепетала, как осиновый лист. Телевизионщики – народ прожженный. Их не то что на мякине, их вообще никак не проведешь, ни на какой козе не объедешь. И даже Ирине Осокиной с ее беспредельной нахрапистостью и беспрецедентной наглостью тягаться с акулами медиапространства не по плечу.
Но оказалось, что вполне возможно. Когда Верещагина заявила редакторше Оксане, что будет снимать во время записи передачи на свою камеру, дублировать, так сказать, происходящее, Оксана, конечно, возмутилась, стала говорить, что это у них не принято, что так никто не делает, что это недоверие к приличным людям, не ком иль фо и вообще оскорбление. Назвала кучу людей из редакции, которые тоже экспрессивно негодовали по мере своих сил. Верещагина на это на все только хмыкала. (Надо сказать, мы ее этот хмык тренировали три дня.) Эффектно получилось. Наконец Ирина пресекла все многословия.
– Мы абсолютно вам доверяем, – сказала она с улыбкой аллигатора, – доверяйте и вы нам. Это просто хоум видео. Для личного, сугубо личного пользования. А вдруг ваша передача не выйдет? А нам – память.
Телевизионщики какое-то время еще поартачились, но вяло. Даже грозить уходом Верещагиной не пришлось.
В студию впорхнула ведущая – большеглазая с пышной грудью блондинка. Кивнула всем доброжелательно. Верещагину повели на полиграф. Она шла уверенно – скрывать ей было нечего.
Ведущая узнала Владимира, кинулась к нему, как к родному. Интимно отвела в сторонку и допытывалась о чем-то. Сенс довольно улыбался.
Величественная профайлерша, на лице которой были обозначены все пороки мира, заняла свое место за столом. Я съежилась под ее взглядом. А Ирка с размаху направилась к специалисту распознавания лжи и правды на глазок. Я даже зажмурилась: показалось, что нас сейчас выгонят с позором. Как из Наташкиной реанимации.
Но профайлерша приняла Осокину благосклонно. Мило беседовала с ней и улыбалась.
Из-за кулис Лариса вышла бледная. Ирина подошла к ней вальяжной походкой. Лариса помотала головой.
Осокина закричала что есть мочи:
– Начнем, наконец? Кого ждем?
Рядом с профайлершей водрузился полиграфолог – мужчина средних лет с беспристрастным лицом.
Владимир
