койки Игната и поглаживаю его щёку пальцами, любуюсь его лицом, изредка склоняюсь и целую любимые губы. Выпитые пять чашек чая дают о себе знать, и я покидаю палату.
Когда возвращаюсь, вижу, что над Игнатом склонилась стройная девушка в белом халате. Со спины возраст не определить.
— У вас такой пресс, — воркует восхищённо. — Обалдеть.
— Девушка, вы вроде мне повязку пришли сменить, а не трогать меня, — я никогда не слышала у Игната такого холодного голоса.
— Так я меняю. Просто случайно зацепила, — смущённо говорит девушка.
— Моя невеста не поймёт, если увидит, что меня трогает другая, — немного нервно говорит Игнат.
Я улыбнулась. Кашлянула, отчего оба вздрогнули. Увидела в глазах любимого испуг. Девушка на меня не обернулась, только перебинтовывать стала активнее. Я хмыкнула и прошла к стулу у кровати Игната. Опустилась на него. Моя рука тут же оказалась в плену горячей ладони. Когда смущённая медсестра ушла, я лукаво улыбнулась и спросила тихо, бросая взгляд из-под ресниц:
— Невеста?
— А ты против? — взволнованно, а на скулах румянец появляется.
— Как я могу быть против, Игнаша, когда так сильно тебя люблю?
В награду получаю жаркий поцелуй и тихие признания в любви. Можно ли быть счастливее? Не знаю. Но я знаю одно — я никогда не чувствовала себя настолько счастливой. Никогда. Но верю, что рядом с Игнатом это чувство всегда будет со мной.
Бонус
Бонус
Полгода спустя
Просыпаюсь от нежных поглаживаний горячих пальцев. Улыбаюсь, когда чувствую, как большой палец любимого оттягивает нижнюю губу и проскальзывает в рот. Прикусываю подушечку, после чего открываю глаза, чтобы столкнуться с карим взором любимого парня.
— Доброе утро, Снежинка, — тянет хрипло.
— Доброе утро, — провожу кончиком языка по подушечке его пальца, после чего выпускаю изо рта. — Какая я Снежинка, Игнаша? Рядом с тобой я превращаюсь в сироп.
Игнат тихо смеётся, после чего резко перекатывается и нависает надо мной на вытянутых руках, прижимая восхитительной тяжестью своего тела к кровати. Я прерывисто выдыхаю и чувствую, как сонная нега сменяется томлением и обжигающим желанием. Так всегда рядом с ним. Иначе быть не может.
— Ты знаешь, маленькая, что сказать, чтобы снова превратить меня в пищащего от восторга щенка.
Я смущённо хихикаю и обхватываю его лицо ладонями, лаская чуть отросшую щетину.
— Я так сильно тебя люблю, — шепчу тихо. — Как безумная.
— Это безумство у нас на двоих, Снежинка, — шепчет в мои губы.
Я вижу, как он едва заметно морщится, когда я провожу рукой по его прессу.
— Снова болит? — спрашиваю встревоженно и заставляю его скатиться с меня. Теперь он лежит на спине, а я нависаю сверху. Тут же пальцами оглаживаю белую полоску шрама, который оставила ему мать Лены и Ляли.
После того, как Игната выписали из больницы, его несколько раз вызывали на допросы. Мы с ужасом наблюдали за новостями по телевизору, по которым рассказывали о том, что мать девочек оказалась серийной убийцей. Глядя на фотографии ухоженной и с виду хрупкой женщины, в это сложно было поверить. Но вот только Игнат как-то рассказал мне о том, что произошло в тот день.
Женщина вломилась в их квартиру и с порога ударила Игната ножом в живот. Любимый всё же смог выбить нож из её рук и обезвредить обезумевшую женщину, которая не желала отпускать отца Игната к тёте Наташе.
Мать Лены и Ляли посадили. Отец Игната быстро встал на ноги и уже в феврале, на день всех влюблённых, сделал тёте Наташе предложение. И сегодня мы едем на их свадьбу.
— Если ты поцелуешь, то всё пройдёт, — вырывает меня из мыслей голос Игната.
Осознаю, что сижу рядом с парнем и пальцами поглаживаю шрам, надеясь забрать его боль. Улыбаюсь и послушно склоняюсь, чтобы прижаться губами к белой полоске. Игнат с шумом втягивает воздух в лёгкие и смотрит на меня из-под ресниц тёмным голодным взглядом. Он всё ещё противится, когда я пытаюсь спуститься ласками ниже пояса. Но сегодня сопротивления с его стороны я не встречаю. Поэтому молча опускаюсь ниже, оттягиваю ткань боксёров, в которых парень спал, и тут же смотрю с восторгом на восставшую плоть любимого.
— Ты весь мой, Игнат, — шепчу хрипло, ладошкой пробегаясь по напряжённому стволу. Вижу, как дёргается кадык на сильной шее и слышу, как Игнат тяжело сглатывает. Склоняюсь и обхватываю голову члена губами. Сама стону от накрывшего с головой кайфа. Меня кроет от его вкуса. Меня кроет от его запаха. Меня подбрасывает от его сиплого едва слышного стона. Помогаю себе руками, ласкаю парня так, чтобы из его груди всё чаще вырывались сиплые вздохи.
— Малышка, — рука в волосах, после чего Игнат тянет меня наверх. Чувствую, как доказательство того, что любимый достиг пика, оказывается на моих руках, груди и плечах. Улыбаюсь довольно и пальцами цепляю каплю, отправляя её в рот. — Малышка-а-а, — тянет укоризненно, но его чёрные глаза говорят о том, что ему нравится то, что он видит.
— Ты же меня постоянно… пробуешь на вкус, — смущённо улыбаюсь я.
— И не откажусь попробовать сейчас, — ловко подхватывает меня под бёдра и усаживает на себя.
— Нельзя, — с сожалением выдыхаю, кидая взгляд на часы. — Мне нужно ехать в салон, чтобы мне сделали причёску.
— Пять минут, — поцелуй в плечо, а проворные пальцы ныряют под резинку шортиков, тут же раздвигая влажные складочки и ныряя в жар моего тела.
— Ох, — я выгибаюсь и подстраиваюсь под его движения, — мне и минуты хватит, — с дрожью в голосе говорю я, чувствуя, что с каждым движением на меня накатывает знакомая волна.
И вновь я разлетаюсь в его руках на сотни осколков. С ним всегда так — остро, страстно, жарко, но непременно нежно. Влажным лбом утыкаюсь во влажное плечо Игната и тяжело дышу. Чувствую, как губы любимого собирают капли на висках.
— Беги в ванную, малыш. И закрывайся на щеколду, — целует ушко. — Я не выдержу, присоединюсь.
Сползаю с бёдер Игната, а после и с кровати. Бросаю взгляд через плечо и вижу, как он сыто развалился на кровати.
— Люблю тебя, — шепнула одними губами. — Но думаю, что в ванной могу и без тебя справиться, — лукаво бросаю через
