Маркин. — Телеграмму я, кажется, тоже Азаровой оставил. Мужу чтобы показала.
— Ладно, Маркин! Азарова, конечно, не командир и отпускать вас не имела права. Но если подтвердит... Словом, перерыв!
Когда Маркина увели, Мельников связался по телефону с военторгом. Там работала старшим товароведом Маргарита Азарова.
— Здравствуйте, Маргарита Ивановна! Мельников беспокоит.
— По голосу узнаю, Александр Васильевич! Насчет мандаринчиков к Новому году беспокоитесь?
— Тут посерьезнее мандаринчиков. Скажите, пожалуйста, двадцать пятого вечером к вам юноша с телеграммой приходил?
— Что за инкогнито? Какой юноша? Назовите фамилию.
— Это неважно, Маргарита Ивановна! Вспомните, пожалуйста. Он приходил не к вам. К мужу. Но его не оказалось дома.
На том конце провода трубка немного помолчала.
— Александр Васильевич, вы слушаете? Двадцать пятого вечером, то есть в среду, нас не было до одиннадцати ночи дома.
— Вы точно помните?
Трубка игриво засмеялась:
— Многие и сейчас называют меня девушкой, но память у меня не девичья. В среду вечером мы и чета Кикнадзе были у Шевцовой.
Мельников почувствовал, что то напряжение, которое сковало тело, когда он начал звонить, спало. Все! Маркин выкручивался. Но как он мог так, без обиняков, назвать фамилию Азаровой? И вдруг мысль: «Может быть, Азаров предупредил жену, чтобы молчала?..»
— Маргарита Ивановна, муж вам ничего не рассказывал? Ну, скажем, почему вчера так поздно домой вернулся?
Трубка опять тихонько хихикнула:
— Я не знаю, как в других вопросах, но по вопросу бдительности моего Азарова можно смело на Доску почета вешать. Так вы назовете фамилию того юноши?
— Это не телефонный разговор. Нам надо бы встретиться. Я пришлю за вами машину к двум дня. А?..
Покуривая, Мельников ходил по кабинету начальника гауптвахты. Да, Азаров по натуре трусоват. Боясь ответственности, что жена отпустила Маркина в Верхнесалтыково, а тот пропал, он, конечно, мог предупредить Маргариту, чтобы та молчала. Но Маргарита... Нет, Азарова — женщина смелая, горделивая и прямая. Такая крутиться не будет. Ну, что ж, тем хуже для Маркина. Устрою им очную ставку.
Через несколько минут Мельников снова встретился с Маркиным. Теперь в камере. Вынул из папки паспорт и показал ему.
— Кто этот человек?
Маркин взял паспорт, прочел: «Мотузкин Игорь Павлович, 1935 года рождения». На него глядел молодой парень, стриженный под бокс, с крупным носом и чуть раскосыми глазами.
— Не знаю.
Мельников пытливо смотрел в глаза арестованному. Тот был чуточку бледен, но лицо особого волнения не выражало.
— Этот паспорт был в кармане вашего пиджака вместо удостоверения личности.
— К-к-как?.. — сейчас лицо Маркина выразило настоящий испуг. И тут в камеру внезапно вошел начальник караула. Мельникова срочно вызывал к телефону подполковник Волков. Пришлось допрос прекратить.
В штабе Мельникова остановил дежурный по части. Вручил телеграмму от коллег из Верхнесалтыково. Когда в пиджаке Маркина нашли ампулу, сдали ее в спецлабораторию на исследование. Договорились: если в ней яд — ему дадут телеграфный текст со словом «правильно», если нет — со словом «неправильно». Текст телеграммы гласил: «Диагноз правильный». Теперь всякие сомнения, хотя их оставалось все меньше и меньше, рассеялись. Маркин — враг! Скорее всего, если бородач — собрат по банде, между ними на какой-то почве завязалась борьба за жизнь. Даже зверь хочет жить. Оказался в овраге более слабый. Второму что-то помешало добить его.
...Александр Васильевич подошел к окну. На улице светило солнце. Обледенелые стекла чуть таяли. Часовой в тулупе распахнул ворота, и во двор гауптвахты въехал «газик». Из машины резво вылезла Азарова. Мельников поспешил ей навстречу.
— Ну, уж никак не думала, Александр Васильевич, что привезете меня в казенный дом, — улыбнулась Азарова, идя за Мельниковым. В кабинете начальника гауптвахты Маргарита Ивановна бесцеремонно сняла беличью шубку и, не дожидаясь приглашения, села.
— Я готова. Надеюсь, тут-то вы посвятите меня в тайну столь романтического свидания?
Мельников все рассказал. Конечно, только то, что касалось ее. Азарова смотрела на него удивительно чистыми серовато-голубыми глазами. Но прежняя веселость в них пропала.
— Ну, что ж, зовите своего Мюнхгаузена.
Маркин вошел вялый, на исхудалом лице пробилась щетинка.
— Вы знаете эту женщину?
Семен внимательно посмотрел в красивые глаза Азаровой. Не выдержал ее прямого горделивого взгляда, опустил веки.
— Нет. Где-то видел, но — нет!
— Маркин, повторите, пожалуйста, кому вы отдали телеграмму и кто обещал сообщить о телеграмме мужу? — снова спросил Мельников.
— Жене Азарова отдал.
— А вы его жену хорошо знаете? — вспыхнула Азарова.
— Н-ну, не хорошо, но...
— Юноша, — перебила Маргарита Ивановна, — я впервые вижу таких нечестных молодых людей. Впрочем, если у Азарова кроме меня есть еще жена, то вы правы.
На лице Семена промелькнула тень испуга.
— Из-звините. Я... Т-тут что-то...
— Тут нужно вещи называть своими именами, юноша, — капризно сдвинула брови Азарова. — Вы удовлетворены, Александр Васильевич?
Да, Мельников все понял. Проводив Азарову, вернулся в кабинет. Маркин сидел ссутулившись, ухватившись забинтованными руками за голову.
— Так как вы все это объясните, Маркин?
— Т-тут к-какая-то ошибка, товарищ к-капитан! Ош-шибка!
— С паспортом ошибка. Тут ошибка. Прекратите врать!
В комнату вошел начальник караула. Протянул Мельникову записку. Александр Васильевич развернул ее и прочел: «Звонил комендант. Передал распоряжение начальника штаба перевести лейтенанта Маркина с простого ареста «под следствие».
Все ясно. Если уж Волков принял такое решение...
— Скажите, Маркин, где ваша плащ-накидка?
— Д-дома.... Впрочем, знаете, я ее давно что-то не видел.
— А это не она? — Мельников раскрыл чемоданчик, вынул из него просохшую накидку и показал Маркину.
— Д-да. П-пожалуй, моя. Где вы ее взяли?
Мельников не ответил. Достал из чемоданчика галоши. Маркин растерянно посмотрел на них, и его левый глаз нервно дернулся.
— Ст-тран-но. Они у меня д-давно пропали.
— Мне тоже кажется, что странно. Зачем вы вторую пару купили?
— Я галоши при штатском к-костюме в непогоду ношу.
— Понятно, — едва скрыл иронию Мельников. — Ну, а на лыжах вы здорово ходите?
— Не п-понимаю... Я лыжи не люблю.
— Тем не менее у вас есть собственные лыжи.
Маркин побледнел:
— Шутите, т-товарищ к-капитан!
— Мы здесь не шутки шутить. — Мельников прошел к шкафу и, глубоко засунув за его заднюю стенку руку, вытащил оттуда почти новую лыжу. На ней надпись: «СОМ». — Узнаете?
— Н-нет, нет! Галоши с накидкой мои, а л-лыжи — п-пас!
Мельников лихорадочно думал: «Почему признал то,
