произошло объединение в совхоз «Ждановский». Там работал ветврачом в 3-ем отделении. На ферме было 350 голов только дойного стада. За здоровье каждого животного я нес ответственность. В том числе и за отелы. Нормальные отелы происходят самопроизвольно. Корове в такое время помогает скотник. Но когда корова тужится — это ненормальный отел. В таких случаях зовут ветврача. Был случай в декабре 1975 года. Мне пришлось принимать у коровы патологические роды. Мне позвонили домой в шесть часов утра. Я пришел, посмотрел и подумал: в утробе двойня. Стал обследовать. При обследовании оказалось просто две головы одного теленка. Корова мучается. Терять время нельзя. Стал вытаскивать плод по частям, распиливая его акушерским тростиком. Разрезал, как ножом. Потом собрали, сшили. Желудок был один, сердце одно. Туловище одно, но две головы и восемь ног. Все это отвезли в Кстовскую районную ветлечебницу. Провозился я с этим отелом с 6 утра до 12 дня. И нанервничался, и простудился. Ведь я тут принимаю роды, а там ворота открыты, на машине подвозят корма. Попал в больницу им. Семашко. Пролежал 46 дней. Врачи признали сужение сердечных сосудов. Проработал я ветврачом более 25 лет. В 1979 году ушел на пенсию в 55 лет, как инвалид войны. Вот и все.
Сейчас позвоню бывшему сослуживцу. Спрошу, как у него дела».
P.S. Поговорив со Старостиным Михаилом Петровичем и поближе познакомившись с ним, мне подумалось: если бы тот человек, который недавно оскорблял его, знал бы, какую он прожил достойную жизнь, он никогда бы, наверное, не осмелился так вести себя грубо по отношению к нему.
Как санитарка больного от смерти спасла
Однажды в автобусе я услышал, как одна деревенская женщина рассказывала своей соседке трагикомический случай, происшедший с ее знакомым, пожилым мужчиной, несколько лет тому назад.
Жил тот мужчина в каком-то дальнем районе области. Участник Великой Отечественной войны. Инвалид. Одной ноги у него совсем не было, а другая была искалечена. Поэтому он вел малоподвижный образ жизни. И, значит, кишечник его работал не так интенсивно. То и дело возникали боли в животе. Потерял аппетит. В конце концов супруга вызвала скорую помощь и на ней доставили его в больницу. Обследовали. В легких нашли затемнение. А чтобы сделать снимок кишечника, ему назначили на голодный желудок глотать барий. Поскольку снимки получались неудачными, барий ему приходилось глотать несколько раз. После этого у мужчины начался запор. Никак не мог сходить в туалет. Чувствовать себя стал еще хуже. Поднялась высокая температура. Врачи всполошились. Не знали, что предпринять. Наконец, установили, что положение больного критическое. В больницу пригласили супругу. Сказали: «У вашего мужа рак. Метастазы распространились уже на другие органы. Если мы ему сделаем операцию, вряд ли он ее выдержит. Забирайте его и готовьтесь к похоронам!» Супруга расплакалась. Почти полвека прожила она с мужем. Увезла больного домой. Деревенские мужики навестили своего товарища. Попрощались с ним. Он действительно похудел. Ничего не ест, не пьет. Лицо сделалось серым. Видать, страшна болезнь-то, коли врачи от операции отказались. Да и сам больной догадывался по сочувствующим лицам навещавших друзей и родных, что смерть у него за плечами. Но бывший фронтовик не сдавался. Крепился. Когда ему стало совсем плохо, жена снова увезла его в больницу. И там медицинский персонал на него, как на кандидата в покойники, махнул рукой. Пусть лежит. Одна бабушка, пенсионерка, работавшая санитаркой, пожалела инвалида войны. Видя, что помирает человек, подошла к нему и сказала: «Дай-ка я тебе, милок, напоследок-то клизму поставлю да помою тебя, чтобы умереть-то тебе чистому». От всей своей доброй души сделала ему клизму. Заставила потерпеть маленько. И тут из него весь спекшийся барий прорвало. Через полчаса он почувствовал облегчение. Температура пропала, и кишечник заработал. Через два часа он запросил кушать. А на другой день, когда жена приехала, заказал ей четвертинку водки. Врачи на него смотрели с недоумением, как на воскресшего. И, естественно, он через три дня выписался. А через месяц ему дали путевку из райсобеса, как инвалиду войны. «Сунулся он в больницу-то, — продолжала женщина, — взять карточку, чтобы заполнить санаторно-курортную карту. Всю больницу вверх дном перевернули, а его историю болезни так и не нашли. Говорят, что врачи-то всю свою позорную писанину выкинули со стыда. А в новую карту диагноз болезни написали с потолка. До сих пор тот «раковый больной» живет».
20.04.2000 г.
Алексей Егорович не доверяет женщинам
Бывшему леснику Проворову Алексею Егоровичу скоро стукнет 74 года. Но он выглядит моложе своих лет. Правда, седину никуда не спрячешь.
В наших краях проработал лесником более полувека. Начал еще в войну мальчишкой, после того, как отца-лесника взяли на фронт. Имеет награды: орден «Знак почета» и две медали — «Ветеран труда» и «За отвагу на пожаре». Семь лет назад у него умерла жена. Дети и внуки живут отдельно.
В солнечный зимний день шел я в свою деревню Новопокровское через поселок Сахарный дол, в котором он проживает с 1954 года, и по пути заглянул к нему.
Застал за обедом. Как не отнекивался, все равно приневолил меня сесть с ним «попить чайку».
Когда перекусили, зашли в переднюю комнату. Присели на кресла. Дом у него, как говорится, со всеми удобствами. Везде прибрано, чисто. В прихожей топилось ОГВ.
Я поинтересовался: «Плохо тебе, наверно, одному?» — «Разве я один, — в шутку ответил он. — Вот две кошки, две собаки». — «Я имею в виду, без женщины!» — «Ну их, — услышал я в ответ. — Все они эгоистичные, думают только о себе». — «Откуда ты это взял?» — перебил я его. «Из жизни, — произнес он и с улыбкой добавил: — Тут одна пришла ко мне и говорит: “Если есть у тебя на сберкнижке деньги, то я за тебя выйду замуж!” Еле выпроводил эту красавицу. А другая совсем недавно, увидев, что я убираюсь в комнатах, сказала: “Давай сходим в ЗАГС, распишемся, я потом приходить к тебе буду сама убираться, но с тем условием, чтобы ты потом дом свой на меня подписал”»…
К Алексею Егоровичу подошла огромная лохматая собака по кличке Мегги, тихо проскулила. «На улицу просится», — пояснил он. Встал. Дошел до прихожей и выпустил ее.
Служил Алексей в Морфлоте. Высокий, статный, темноволосый. Теперь напоминал он мне одного политического героя, который играл с артистом Анатолием Папановым в фильме «Холодное лето 53-го». Ссутулившийся, худощавый, с чуть заметными морщинками на лице. Добродушный. Он снова сел напротив меня и продолжил:
