Книга Незримые тени - Дея Нира

Женщина поморщилась от досады. Как заставить его снова быть послушным? Муж так переменился к ней. Может, догадался, что она намеренно использовала свою силу?

Не может же она, право, привязать его к стулу… От этой мысли София даже рассмеялась, и у нее поднялось настроение. София и раньше знала цену своей красоте, своему очарованию и умению настоять на своем, способности воздействовать на мужчин. Ей не могло и не должно быть равных. По крайней мере, здесь.

София догадывалась, что не только одна ее красота имеет сильное воздействие, чувствовала нечто другое – огромное, могущественное, что часто в ней дремало, а потом вырывалось наружу, когда она нуждалась в этом. Женщина не могла дать определения этому чувству, но понимала, что обладает способностью влиять на людей.

Еще давно она заметила, что, если пристально смотреть в глаза собеседнику, он становится менее подвижным и словно каменеет, что такое воздействие кажется гораздо естественнее, когда она находится в хорошем расположении духа и улыбается собеседнику. Таким образом, она как бы легко обманывает его доверие. В этот момент человек попадает не только под очарование Софии, но и под влияние ее чар.

Ей казалось это забавным, и она не раз проделывала этот фокус с людьми. Особенно это удавалось с мужчинами. Впрочем, ей еще не доводилось заставлять какую-нибудь особу женского пола делать то, что хочет она, лишь потому, что они не слишком ее интересовали.

Раньше София не задумывалась об этом. Но в какой-то момент ее осенила новая мысль. Что еще можно делать с такими способностями и можно ли их развивать?

Размышляя об этом, впрочем, она зашла в тупик. Даже если заставить Антония возвращаться к ней снова и снова таким способом, будет ли это означать, что он снова любит ее? А может, делает это лишь потому, что не в состоянии противостоять ей? Нужен ли ей столь безвольный муж?

София схватила маленькую статуэтку с каминной полки и с яростью швырнула о стену. Осколки разлетелись во все стороны, и один оставил царапину на предплечье.

Ей не было больно. Она равнодушно стерла кровь, и, не мигая, уставилась в большое зеркало, откуда на нее смотрела красивая молодая женщина с горящими глазами. Невольно она залюбовалась собственным отражением.

Так почему же он избегает ее???

Горничная, взяв поднос на кухне, поставила на него фарфоровый чайник и чашку с блюдцем, а затем поднялась наверх. Приближаясь к комнате Софии, она услышала женский голос, который с кем-то спорил. Горничная нахмурилась, испугавшись, что к Софии кто-то пришел, а она не позаботилась о том, чтобы поставить вторую чашку. Хозяйка будет недовольна.

Лучше сейчас извиниться и сбегать вниз за чашкой, а заодно узнать, не нужно ли чего-нибудь еще. Открыв дверь, горничная увидела сидящую за туалетным столиком Софию. Та расчесывала длинные волосы, напевая.

– Поставь поднос сюда. Спасибо, Герта.

Горничная оглянулась. Но где же гостья, которую она только что слышала? Она была уверена, что минуту назад за дверью звучал еще посторонний голос. Один принадлежал хозяйке, а второй не был ей знаком. Герта посмотрела на Софию и невольно вздрогнула, заметив ее пристальный взгляд в отражении.

– Ты что-то хочешь сказать? – спросила она, поигрывая щеткой.

– Я… не знаю. Мне показалось, что к вам кто-то пришел.

София подняла брови.

– Почему ты так решила?

Горничная покраснела.

– Извините, сейчас вижу, что ошиблась. Мне показалось, что в комнате кроме вас есть еще кто-то. Я слышала еще один женский голос.

– Ах, вот как. Теперь ты видишь, что я одна?

Герта кивнула, виновато глядя в пол.

София усмехнулась и снова принялась расчесывать волосы.

– Ничего. Это случается. Наверное, ты очень переутомилась. Иди, пока ты мне не нужна.

Горничная послушно вышла, пытаясь вспомнить тот момент, когда зазвучал другой голос. Должно быть, она действительно устала, раз ей чудится подобное? Ну и ну. Раньше она за собой такого не замечала.

Видимо, нужно как следует выспаться, пока она не начала видеть призраков в темных углах.

Буря

Июль выдался жарким.

Остров захватила буйная зелень, а в полях и на городских клумбах желтым, фиолетовым и красным распустились цветы. Ночь дарила долгожданную прохладу, чтобы дать передышку от изнуряющей жары, которая, набирая силу еще в утренние часы, дышала в распахнутые окна горожан.

– Черт знает, что творится, – бурчали рыбаки и фермеры. – Зимой зуб на зуб не попадал, а теперь изжаримся тут заживо.

С одиннадцати утра до четырех часов дня на улицах города не видно было жителей, разве что посыльных, или торговцев, или редких покупателей. Прохожие передвигались по тенистой стороне улицы, ускоряли шаг, закрываясь шляпами и зонтиками.

Дождя не видели уже три недели, и священники во время воскресных служб призывали горожан молиться о нем.

Антония не менее других заботил такой сухостой на ферме. Чтобы спасти сад и урожай, нужно много воды, но ее не хватало. И хотя Антоний заплатил огромную сумму за новую оросительную систему, он беспокоился, что этих мер мало.

Последнее время он все чаще наведывался к Ханне, находя в ее обществе столь необходимую поддержку и утешение. Мужчина так осмелел, что даже вывозил ее несколько раз в город, хотя она и предостерегала его: их особые отношения могли заметить.

Антонию нравилось такое благоразумие, но он старался преподнести их общение в глазах других людей как дружеское. Когда, как ему казалось, их никто не узнает или не видит, он позволял себе целовать ее украдкой или обнимать.

Осознав, что София странным способом воздействует на него, он долго не мог прийти в себя.

Антоний подметил одну странность, на которую следовало обратить внимание давно. Едва у них возникали разногласия, София подходила вплотную к нему и начинала смотреть так, что он лишался сил. Могла взять его за руку или приобнять, и от этого, – он мог поклясться! – у него будто отнимались ноги и язык. Это воздействие не всегда было одинаковым, но результат казался всегда приблизительно похожим.

София непостижимым образом добивалась желаемого.

Он пытался вспомнить тот самый миг, когда терял самообладание, но толком не мог сделать этого, будто проваливался в кратковременный сон или забытье. Это черт знает что такое! Неужели она..?

Антоний хватался за голову, не в состоянии поверить этому или самому себе.

Разве такое бывает? Откуда у нее это?

Да и что, впрочем, он знает о ней? Она дочь покойного смотрителя маяка. О ее матери он совсем ничего не знает. Брат у нее странный, это точно. Но София не была такой, когда он ее встретил, а показалась непосредственной, живой, веселой, яркой и, конечно, обольстительной. Ее красота сбила с ног, но только насмотревшись на нее досыта, он словно прозрел.

Теперь Антоний задыхался от ее внимания, казавшегося ему чрезвычайно навязчивым, будто его окрутили неведомые путы, крепкие