и жестом, стоящим за ними. Он смотрел мой любимый сериал из-за меня. Ради меня. То, что он процитировал один из самых сексуальных диалогов, которые я когда-либо слышала — я сама хотела прыгнуть на лысого, потного Гарри Голденблатта в первый раз, когда только увидела, как он произносит эту наглую, страстную речь перед Шарлоттой, — трогает меня.
Такая мелочь, на самом деле, но так много значит. Это значит, что ему не всё равно. И это единственное, что возбуждает меня больше всего на свете.
ГЛАВА 19
Алекс
Тристан убирает мою руку со своей щеки и целует её, прежде чем притянуть меня к себе и поглотить. Нет другого слова, чтобы описать то, как он целует меня. Он именно поглощает, сомкнув свои губы на моих, рукой обнимая мой затылок, а языком исследуя мой рот. Я целую его в ответ так же лихорадочно, отчаяние скребётся у меня внутри, и я тихонько стону. Наши языки соприкасаются в горячем ритме, один над другим. Один под другим. Снова и снова.
Я прерываю поцелуй первой, чтобы перевести дыхание, и его руки оказываются повсюду, везде сразу. Скользя по моему телу, вдоль моих боков, опускаясь под свитер, касаясь моего живота. Его пальцы словно клеймо. Обжигающе горячие, но всё же заставляющие меня дрожать; моё сердце бешено колотится, голова кружится.
— От него нужно избавиться, — бормочет он, потянув за свитер и приникая к моей шее, посасывая чувствительную кожу, прежде чем прикусить её. Закрываю глаза, от движений Тристана меня переполняют чувства. Он скользит руками вверх, останавливаясь чуть ниже моей груди, подняв большие пальцы вдоль отделанной кружевом чашечки лифчика, а затем касаясь моей обнажённой кожи. Я втягиваю воздух, мурашки бегут по телу, я чувствую, как он улыбается мне в шею, прежде чем поднять голову.
— Что ты под ним прячешь? — лёгкая полуулыбка, играющая на его губах, заставляет моё сердце трепетать. Он так невероятно красив. От одного взгляда на Тристана у меня кружится голова. Его руки на мне, пока я пялюсь на него?
Удивлена, что всё ещё стою.
— Сними и увидишь, — поддразниваю я таким хриплым голосом, какого никогда раньше за собой не замечала. Говорю, как настоящая секс-бомба.
И, судя по вспыхнувшему во взгляде Тристана жару, очевидно, ему это нравится. Он хватается за низ моего свитера и медленно тянет его вверх, последнее, что я вижу, как его зубы впиваются в нижнюю губу, пока он стягивает свитер через мою голову и отправляет его в полёт через всю комнату.
— Господи, — выдыхает он, его взгляд прикован к моей груди. У меня не так уж там богато. Если парня влечёт ко мне физически, то это явно не из-за моих выдающихся буферов. Иногда мне кажется, что, коллекционируя нижнее бельё и надевая дорогие, красивые бюстгальтеры и трусики, я пыталась компенсировать то, чего мне не хватает. — Этот лифчик… самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел.
Отлично. Предполагаю, он видел много бюстгальтеров, так что я удивлена.
Он осторожно прикасается ко мне, как будто я могу быть ненастоящей, положив свои большие руки мне на талию и скользя ими вверх, по моей грудной клетке, пока они не оказываются прямо под лифчиком. Он накрывает мою грудь ладонями, изучает мой крошечный размер, возможно, чувствует подкладку в лифчике, но мне всё равно.
Я наслаждаюсь его движениями и тем, как он смотрит на меня, его взгляд полон желания.
Потребности.
Когда его пальцы играют с вершинками моих грудей, прослеживают нежное кружево, разглаживая шелковистые чашечки в чёрно-белый горошек, у меня вырывается дрожащий вздох. Мои соски твердеют, грудь тяжелеет, лифчик внезапно кажется тесным.
— Ты это надела для меня? — от его прокуренного голоса у меня по спине пробегает дрожь.
— Тебе нравится?
— Чертовски нравится, — без колебаний отвечает он, наблюдая, как его руки играют с моей грудью. — Я не могу перестать смотреть на тебя.
Я делаю шаг ещё ближе к нему, кладу руки ему на плечи и шепчу на ухо:
— Верх идёт в комплекте с трусиками.
— Значит, ты действительно надела это для меня, — Тристан тут же тянется к поясу моих джинсов и возится с застёжкой. — Сними их, — требует он.
— Сам сними, — я вырываюсь из его ищущих рук и подхожу к кровати, потрясённо фыркая от смеха, когда он обнимает меня сзади, убирает волосы с моей шеи и целует меня там. Тристан задерживает там свой рот, покусывает кожу зубами, и я дрожу, пытаясь уклониться.
— Не знал, что ты такая дразнилка, — бормочет он, возвращая пальцы к застёжке моих джинсов. Шлёпаю его по рукам и поворачиваюсь в его объятиях лицом к нему, наслаждаясь жарким сиянием в блестящих голубых глазах. — Эти джинсы нужно снять, Александрия.
— Знаю, — я тянусь к подолу его рубашки и слегка натягиваю её. — Но это должно быть честной игрой.
Посмеиваясь, он отпускает меня и тянется за шею, одним рывком стаскивая рубашку. Я глубоко вздыхаю в открывшуюся грудь, мой взгляд прыгает, не в силах оставаться на одном месте. Он прекрасен везде, настоящее произведение искусства с чётко очерченными грудными мышцами, плоским животом и небольшим пучком волос в центре груди. Никакого устрашающего пресса в виде стиральной доски, но у него есть золотисто-коричневая дорожка волос, которая начинается чуть ниже пупка и исчезает прямо под поясом джинсов.
Я хочу посмотреть, куда ведёт эта дорожка.
— Вау, — шепчу я, и Тристан снова хихикает.
— Именно это я и почувствовал, когда впервые увидел тебя, — бормочет он, обхватывая мои щёки руками, прежде чем наклониться и поцеловать меня.
Когда его губы касаются моих, я забываю обо всём. Всё, на чём могу сосредоточиться, — это то, что он заставляет меня чувствовать. Как моё тело реагирует на его прикосновения, его вкус, его слова. Он шепчет, что я красивая, и у меня в животе порхают бабочки. Он тянется к передней части моих джинсов, скользит пальцами внутрь них, пока не касается кружевного верха моих трусиков, и я мгновенно становлюсь влажной. И когда мои руки, наконец, касаются его тёплой, твёрдой груди, мои колени дрожат. Я не могу сформулировать слова, я не могу думать, всё, что я могу делать, это водить руками по его коже, словно пытаясь запомнить на потом.
Каким-то образом мы оказываемся на кровати запутанным клубком. Тристан заводит руку мне за спину и умело расстёгивает застёжку лифчика, чашечки освобождаются, обнажая мою отсутствующую грудь. Он стягивает бретельки лифчика с моих плеч, вниз по рукам и бросает его на край кровати. Застенчивость поднимает свою уродливую голову, и я отстраняюсь от
