Поднялся, распрямился и целеустремленно куда-то пополз. От него тянуло горячей магией Шестнадцати.
Пилий задумчиво присвистнул. А что, если…
Следующие дни Пилий экспериментировал с живыми существами. Пауки оказались лучшим материалом, но сам процесс был непростым.
Магия Шестнадцати не хотела подчиняться и изменять уже живое, совершенное. Она откатывалась обратно в Пилия, искажалась и сопротивлялась, но император победил.
Магия Шестнадцати – магия созидания, магия, которая оберегает, лечит. А Пилий использовал ее для того, чтобы извратить, изгадить, и последствия экспериментов на живом могли быть ужасающими. Если бы Пилий видел, что творится вокруг него в магическом плане, он бы скулил от ужаса – гниение, разложение, и во всем этом вспухают мутировавшие страшные нити, ставшие из прозрачных, прохладных, чистых вязкими, сизыми и прогорклыми, как старое масло.
Но он не видел, впрыскивая эту несчастную, жуткую магию в пауков, впрыскивая в них яд, создавая идеальное оружие.
Такое оружие не потребует металла и работы артефакторов. База уже есть. Дело осталось за малым. Надо только снарядить мальчишек, чтобы ловили пауков и приносили их в императорские мастерские.
Через несколько дней и десятка банок мертвых неудавшихся образцов Пилий получил то, что хотел. На его ладони сидел концентрированный, очень быстрый и очень целенаправленный живой яд, который очень хотел отправиться в Тирой, чтобы убивать. Начать с императора, а потом и всех остальных.
А потом повторить свое изделие. Пары десятков пауков хватит, чтобы посеять во всех ненавистных странах хаос и разруху. Такую же, какую они устроили как-то в Дигоне, а может, и похуже.
И Пилий, радуясь тому, что к императору Тироя ползет им созданная смерть, совершенно не замечал, что жар исковерканной магии уже начал пожирать его самого. Грязные нити магии, которые кутали его предыдущие орудия, уже не справлялись, прогнивая без остатков.
ГЛАВА 20Тьма Йолы – это нечто. Сав внимательно вглядывался в бледное лицо девушки, а потом ласково коснулся ее волос, укладывая на постель в покоях. Полезная. Даже нет, не полезная – бесценная. С таким тылом не страшно вообще ничего. Осталось только еще немного поприручать – и дело будет сделано.
Сав коснулся ее запястья, проверяя магией состояние ее организма – но это его магии хватало. Истощена, слаба, но сердце вроде бы не сильно пострадало. Конечно, это не сердце здоровой молодой женщины, но лет пятнадцать-двадцать побьется. Уже хорошо.
Сав проверил магией комнату, закрыл окна, поставил магический полог – маленький, но надежный. Пусть спит.
А сам отправился выполнять распоряжения Ват Йета. Но сначала от и до защитился сам. Он у себя был один, а если ядовитая дрянь из Дигона проникла в имперский кабинет, то и самому надо как следует поберечься.
***
Дерек Ват Йет устал. От адреналинового отката никто не застрахован. Кроме того, в эмоциональную брешь холодными лапами лез страх. Потому что насильственная смерть императора, выбранного Шестнадцатью, ни к чему хорошему не приведет. Их империи каким-то чудом позволено то, чего лишены другие страны. Участие богов – это благословение, и лишиться его было бы очень неприятно. Грызня за трон, дворцовые разборки, юные наследники, не видящие дальше декольте своих фавориток… Этого Тирой был, к счастью, лишен.
А гаденыш Пилий чуть не погубил все, за что жил и дышал Дерек Ват Йет. Ведь его предназначение – защищать и беречь империю. Кому много дано, с того много и спрашивают, а Ват Йету, как и его предкам, было дано очень немало.
Но как до Пилия добраться? Неужели все же придется… При мысли о темной в груди что-то болезненно сжалось. Что-то в Дереке противилось тому, чтобы использовать темную как кусок пушечного мяса. Так, как он планировал сделать изначально. Но и подобраться к Пилию или к источнику… Как?!
Мыслей и идей не было никаких, кроме самых уж неприятных. Цель оправдывает средства?
Дерек Ват Йет всегда считал это если не своим девизом, то точно главным жизненным принципом.
Он устало откинулся в кресле. После того, как весь Шпиль пришлось вылизать магией, сил не осталось. Лень было даже не то чтоб двигаться – лень было даже магией запустить в организме нужные процессы, чтобы взбодриться. Да еще и яд этот… Дерек Ват Йет более-менее восстановился от двух порций яда жужжащего подарочка Пилия, но кровь еще не полностью очистилась. Очень уж забористую штуку выдумал император Дигона. Нужно время.
А вот чего нет – того нет. И идей нет. А может, все же попробовать отправиться с темной к источнику? Это, конечно, опасно, совсем непредсказуемо, даже сумасбродно, но он будет с ней рядом…
Дерек невольно опустил фантазию в свободный полет и тут же скривился: тьма радостно дернулась с кончиков пальцев туманными черными языками.
– Ну что тебе не сидится спокойно, – с досадой пробормотал Ват Йет, разглядывая руки. – Чего хочешь? Свободы хочешь?
Тьма лизала руки, плясала на пальцах, ластилась, как черная кошка, и Дерек едва не впервые за долгие годы не загнал свою тьму обратно под кожу. Он смотрел на нее и думал о Йоле. Заставить ее убить Пилия? Разыграть для нее и ее тьмы спектакль? Сделать все ее руками? И есть ли другие варианты?
А если ее сердце не выдержит?
Тьма обиженно полыхнула, кутая руку до локтя, забираясь под закатанные рукава рубашки. Ей не нравилось то, о чем думал Дерек Ват Йет. Почему же, интересно?
А может, нужно просто искренне поговорить с девчонкой? Ее тьма своенравна, она необычна. Иногда Ват Йету казалось, что тьма эта – полноценная личность со своими желаниями и стремлениями. Может быть, так будет лучше? Договориться с ней и с ее такой послушной тьмой, довериться, раскрыться… А вот эти мысли тьме Ват Йета понравились: она втянулась под кожу Дерека – сама. Ват Йет во все глаза смотрел на это немыслимое чудо. Тьма убралась сама? Как это понимать?
Одни вопросы и ни одного ответа… Ладно. Пора действовать, нечего рассиживаться.
Дерек Ват Йет тяжело вздохнул, встал с кресла. Для начала стоит сходить к темной и поблагодарить ее. Она сегодня спасла императора от смерти, а это уже достойно награды.
***
Я пила горячий чай, который заботливо принес мне Сав, и грызла ореховые конфеты. Сердце уже почти не болело, да и чувствовала я себя получше. Сав что-то быстро писал – работы у него было на весь стол. Изредка он поднимал голову от бумаг и смотрел на меня, а я стеснительно отводила взгляд. Я не знала, как начать с ним разговор о том, что я не хочу никакой свадьбы. Я боялась его обидеть, и от его заботы мне было неловко вдвойне.
– Вкусно? Принести еще? – спросил он, заметив, что я в задумчивости слопала все конфеты.
Блин! Ну что же ты такой милый? Будь я лет на десять младше, я бы клюнула на такую заботу мгновенно и уже бы радостно бежала под венец. Но я не на десять лет младше. Я не хочу…
