Она даже не представляла себе, что такое возможно. Они любили ее своими телами — и она надеялась, что их любовь не ограничивается только физической близостью.
Марьям понимала, что это невозможно, но желала, чтобы это продолжалось вечно. Она разделила свою любовь между тремя мужчинами, о чем и помыслить раньше не могла, но теперь это кажется таким естественным. Они подходят друг другу как ничто во вселенной.
Как она могла не влюбиться в этих калкорианцев, когда они все так счастливы вместе.
Они пытались как можно дольше оттянуть момент оргазма, но все случилось слишком скоро. Тело Марьям, поющее под воздействием яда и возбужденное от секса, не выдержало напора. Она вцепилась в грудь и плечи Дергана, и ее накрыло всепоглощающим оргазмом, из груди вырвался крик наслаждения. Вскоре с гортанным криком за ней последовал Пана, обильно кончая в ее попку. Тут же Дерган присоединился к ним, его сотрясало от сильных спазмов оргазма.
Марьям уже плыла на утихающих волнах экстаза, когда Келс выдохнул ее имя. Она пошире открыла рот, коснувшись языком кончика его члена, и движения драмока стали хаотичными. Его семя хлынуло наружу, сопровождаемое отчаянными криками Келса, который наблюдал за своим семяизвержением и тем, как матара глотает его сперму со стонами удовольствия. Марьям помогала себе рукой, выдаивая драмока до последней капли коричного удовольствия.
Позже они лежали вчетвером в постели, приходя в себя от ошеломительного наслаждения, их ноги и руки были переплетены, и совсем не хотелось двигаться. Марьям вглядывалась в лица супругов и видела на них не только отголоски испытанного удовольствия, но и нечто большее. Глубокая радость наполнила ее душу и обожание к каждому из супругов.
Неужели это любовь, так скоро? Определенно это начало большого чувства.
Глава 20
Пять месяцев спустя.
Марьям приподняла сына клана Келса, позволив Пане перенять его из ее рук. Ребенок, которому было всего час от роду, сразу перестал плакать от нежных покачиваний и успокаивающих звуков имдико.
Марьям улыбнулась Пане, который даже не знал, что плачет.
— У тебя это в крови.
— Как и у тебя, — заверил её Келс с противоположной стороны меди-кровати, где он стоял вместе с Дерганом. Он взял ее руку и поцеловал. — Выносить калкорианского малыша в столь крошечном теле. Я и представить не мог, что такое возможно.
— Надеюсь, вскоре ты увидишь меня в нормальной комплектации, а не бегемота, таскающего семикилограммового ребенка.
Дерган издал неодобрительный звук, предлагая ей выпить стакан сока.
— Ты была, есть и всегда будешь красивой, моя матара.
Марьям зарделась. Она всё смущалась, когда они называли ее своей спутницей жизни, даже после присоединения к клану спустя полтора месяца после прибытия на Калкор. Они легко завоевали ее расположение, несмотря на плохое начало отношений. Келс, Пана и Дерган не могли быть более внимательными, особенно когда она раздулась на позднем сроке беременности. Она никогда не чувствовала себя всего лишь инкубатором, не тогда, когда они души в ней не чаяли.
И никогда не чувствовала себя такой любимой.
Но ребенку оказалось мало навыков молодого папы Паны, и он издал вопль. Пана изобразил отчаяние.
— В чем дело, Наджи? Что случилось, мой маленький человечек? Скажи мне, чтобы я мог это исправить, иначе моя репутация имдико будет разрушена.
Клан рассмеялся. Келс протянул руки и взял Наджи, глядя на своего сына с нескрываемым обожанием. Через пару минут он передал ребенка Дергану, который приветствовал своего новорожденного нежным поцелуем в макушку с черным пушком.
Марьям наблюдала за отцами и ребенком, влюбленная во всех четверых. Идеальная семья. Ее идеальная семья.
Она через многое прошла, чтобы осуществить свои мечты. Волна ожидания наполнила ее при мысли об учебе, прерванной из-за родов, но готовая возобновиться после выписки акушером. Клан Келса позаботился о её медицинском образовании, едва они приземлились на Калкор, что стало одним из многих жестов, демонстрирующих их преданность Марьям.
Будущий врач и мама. У нее будет все это.
Несмотря на знаменательное событие — рождение его сына, Келс перевел взгляд с уютно устроившегося в объятиях Паны Наджи на нее. Его брови сошлись, когда он уловил ее задумчивое настроение.
— Все хорошо?
— Хорошо. Замечательно. Только я не привыкла, что мой Наджи далеко, а не близко.
— Он в полуметре от тебя, — пожаловался Пана, понимая, что она хочет снова обнять сына, когда он не хотел отпускать.
— Мои руки так пусты. Заставь его вернуть Наджи, Дерган. — Марьям одарила нобэка самым трогательно-печальным взглядом, на который была способна.
Дерган притворно зарычал на имдико. Пана рассмеялся и вернул Наджи в руки Марьям.
Она посмотрела на ребенка — маленького для новорожденного калкорианца, огромного для землянина. Она была уверена, что узнала Келса в его личике. Что-то в его челюсти и бровях. Марьям знала, что калкорианские кланы не выделяют биологического отца. Келса, Пана и Дерган — все они считались папами Наджи.
Это распространялось и на Марьям. Биологически Наджи был ребенком Бриэль, но Марьям поощряли называть его своим. Она улыбнулась зевающему херувиму.
— Ты счастливчик, знаешь? Три замечательных папы, мама, которая любит тебя всем сердцем, и мама, которая любила тебя до меня. У нас есть столько историй, чтобы рассказать тебе о ней, твоей прекрасной маме Бриэль.
— Он будет знать о ней все. Мы никогда не позволим ему забыть, — поклялся Келс, и остальные кивнули.
Клан Марьям обступил её и ребенка, который свел их вместе. Вот она, её семья.
