Книга Неждана - Ника

— Благодарствую, — поклонилась девка да степенно пошла за ворота.

Ах, как непривычно снова выйти на люди девицей. Да, еще сразу в Граде, где на каждой улочке народу больше, чем во всей Поспелке.

Парни голову сворачивают, вслед зыркают. Бабы опять о чем-то шушукаются, платками прикрываясь. Видать, хороша девка — всех цепляет.

Неждана так долго старалась быть мальчишкой, перенимала у мужиков их манеры и повадки, что сейчас она с трудом себя сдерживала, чтобы не шагать вразвалочку, размахивая руками, не прыгать через канавы с разбегу, не цыкать через зубы на ворону.

Ах, кто бы мог подумать, что так сложно переучиваться в себя обратно. Крепко прилипает чужая личина даже за какие-то два с половинкой годка.

Чтоб новую жизнь третий раз начать, надобно как-то из шебутного скомороха сызнова крестьянской девочкой обернуться. Да, уж такой скромной, такой пригожей, чтобы князю с княгиней она, Нежданка, понравилась.

Не, не Нежданка. Славка она теперь.

— Лазоревая вишня, — мечтательно повторила Ванда, перетирая глиняные крУжки за стойкой трактира. — Как красиво…

Глава 30. Качели на дубе, или Встреча с Рогнедой

Чтобы пройти во внутренний двор княжеского терема, надо было доложить о себе двум малиновым великанам. Кафтаны у них расшиты золотыми галунами, усищи вверх штопором закручены — так Морица придумала, сильна в ней была тяга к Цвелизации.

Поклонилась девчонка служивым людям, а у самой внутри все от страха слиплося, думала, и назад не разогнется. Хотя, мож, то не от страха — от двух кружек сладкого горячего шоколада со сливками.

— Мне к княгине Рогнеде надобно, — на удивление уверенно и бодро доложила она. — У нас с князем уговор был.

— Княгиня в саду на качелях качается — нехотя откликнулся левый малиновый. — Не велено в те часы никого пущать.

— А уж не Славка ли ты из Заозерного? — прищурившись, спросил правый.

— Славка, Славка! — охотно закивала девчонка.

Да, уж откуда они про Заозерное прознались? Нежданка только вчерась придумала себе цельную новую жизнь, еще и обсказать никому не успела, а в терему уже знают.

Потом-то вспомнила, что Озар то сочинил еще, что сестра у него в Заозерном живет. Токмо у Озара в его сказочке сестра замужем давно, детушек мужу рожает одного за другим, кажный год прямо, а в какой год и по двое успевает. Хорошо, что Заозерное почти на краю земли, в обратную от Цвелизованных земель сторону, — авось, не поедет туды никто Озаркиных племяшей пересчитывать. Все это разом пронеслось у Нежданки в голове, как молния сверкнула.

— Славка! Славка я! Она самая! — сызнова завопила девчонка.

— Откуда в Княжий Град прибыла? — строго спросил левый малиновый.

— Так с Заозерного ж, — ответила девчонка, оторопев. — Сами ужо знаете, сами ж сказали.

— Порядок таков, не нам его нарушать, — погрозил пальцем малиновый, что вопрошал.

— Проходь, ужо, не задерживай, — левый отпер внутренние ворота.

— Да, помни, что до заката солнца выйти все посторонние должны из княжеского терема, коли не будет иных распоряжений от самого Прозора, — опять пригрозил правый.

— А кто это? — спросила Славка.

Она вытаращила удивленные глаза и постаралась обворожительно улыбнуться.

До Ванды в этом деле ей еще было далеко, но она старалась. Все в жизни пригодится — уже поняла. Особенно в такой жизни, как у нее, — что по ямам да колдобинам летит с самого начала.

Вместо ответа на вопрос о Прозоре малиновые загоготали в голос.

«Интересно, они усы на желудИ закручивают?» — зло подумала Нежданка. Видала они такие у Ванды — все с тех же Цвелизованных краев пошло. Пока на дубу висят, они, значится, жЁлуди, а как волосья прядками накрутить да тряпицей обмотать, ужО — желудИ, на горланский манер.

В княжеском саду росли яблоньки, рябины, шиповник, а с краю дуб вековой стоял, могучий. На том дубу на цепях качель висела, деревянная резная, со спинкой высокой да с подлокотниками, — как скамейка длинная, вдвоем можно усадиться, а то и втроем. На спинке кот вырезан, уж больно ученый, судя по морде.

На тех-то качелях и сидела сейчас княгиня Рогнеда. Жена князя Владивоя была под стать супругу — статная, высокая, чело светлое, глаза серые, вроде добрые, только уставшие какие-то. Качалась она не шибко, да задумчиво все вдаль глядела.

Вместо того, чтобы поклониться да поздороваться, как положено, Нежданка почему-то спросила:

— А что видать за синим лесом?

Так дед Василь, бывало, ее спрашивал, когда раскачивал сильно. И так тогда хотелось девчонке заглянуть за синий лес, хоть одним глазком на княжий терем посмотреть. И вот она здесь, с самой княгиней разговаривает!

Какая же она красивая, эта княгиня Рогнеда, даже красивее, чем Ванда. В терему узорном живет, детушки такие пригожие младшие, ну, Морица-мокрица не в счет, ее и замуж можно выдать. Почему же радости не чувствуется, почему так печальна княгиня?

— Да, ничего из-за крепостной стены не видать, — грустно ответила она.

Подвинулась на качелях, место для Славки освободила.

— А что за синим лесом, я и без качелей знаю, мне то докладывают девять раз на дню, я тебе и так скажу, — чуть повеселее ответила она.

Наверное, княгине захотелось удивить девчонку, и стала Рогнеда перечислять:

— В поле за Тыхтышами дружина княжья стоит, лагерь разбила, учения у них там ратные. Воевода опасается, что местные красавицы в полон всех его богатырей возьмут, уж больно девахи бойкие. В Коромыслях три избы новые построили, в Поспелке корова в лес ушла, обещалась к вечеру вернуться. В Кузовках скоморохи велели баню топить, да так и не заплатили, не помылись, съехали из деревни чумазые. В Новых Журавликах у коваля Борзосмысла и жены его Малинки двойня давеча народилась, вторая уж.

Нежданка улыбнулась и Рогнеда улыбнулась ей в ответ.

— А моих детушек, Олега да Игоря, погубить кто-то хочет, сила злая все за ними охотится, по пятам ходит — печально призналась Рогнеда. — То змею в колыбель подкинут,