почему король так уверенно заявляет, что лес впереди – это Арин. Своим волшебным эльфийским зрением она видела, как сверкали стволы вековых сосен, как искрились серебром, словно инеем приодетые, их длинные иголки. Она чувствовала всем своим существом, всем сердцем ту великую силу, магическую мощь, что скрывалась в этой удивительной земле, витала в самом воздухе леса Арин – леса, имя которому Магия.
– Ты почему такая печальная, притихшая? – заволновался король.
– Ты же сам сказал, мой господин: «Полдела сделано». Всего полдела! – отвечала эльфийка. – А как бы хотелось, чтобы мы уже были дома и знали, как нам спасти наш народ! Ах, Киралейн, мне так страшно. Пока мы ещё не вошли в её лес, в сердце моём теплится надежда на лучшее… Но что будет, если госпожа Аринэль нам откажет? Что будем делать мы тогда, мой король?
– К чему гадать, – вздохнул Киралейн, – давай узнаем, чего нам ждать! Знай, мы всё равно будем бороться, до последнего! И я буду с тобой, Экталана, чтобы ни обрушилось на нас! Помни, я с тобой! Верь мне!
– Я знаю, мой король, – улыбнулась Экталана. – Теперь ты вернулся в Элтлантис навсегда, и, значит, нам идти по этому пути вместе. Интересно бы только знать, куда этот гибельный путь приведёт нас обоих?
Киралейн сделал приглашающий жест:
– Пойдём, моя прекрасная, и узнаем!
***
Сойдя с дороги, лошади остановились у опушки, заржали и не двинулись с места. Лес казался глухим бездорожьем, но эльфы знали, их скакунов не это останавливало.
Король спрыгнул на землю, бережно поймал в свои объятия Экталану, взял за руку и подошёл ближе к деревьям.
– Аринэль! – громко крикнул он.
Эхо прозвенело в обнажённых кронах и стихло.
– Госпожа Аринэль! – вновь выкрикнул в высоту Киралейн.
Но ответом была тишина, даже ветерок не нарушил сонный лесной покой.
– Аринэль, ведь ты слышишь меня? Я знаю, – упрямо звал король.
– Госпожа Аринэль, – Экталана шагнула вперёд, положила руку на плечо Киралейна, обрывая его окрик, и продолжила негромко, – Владычица, нам нужна твоя помощь. Не только королю Киралейну, но и всем Элдинэ нужен твой мудрый совет. И мы не уйдём, покуда не услышим его, госпожа.
Эльфы выжидающе глядели на молчаливый лес.
И вдруг мир словно вздрогнул. Вокруг всё так же стояла тишина, но Экталана ощутила, как вздрогнуло само пространство, как изменилось время, дохнуло магией. Мир исказился, и перед путниками пролегла, извиваясь как змея, тропа, убегающая вглубь леса.
Киралейн с почтением посмотрел на Экталану:
– А ты умеешь убеждать! Надо будет выразить благодарность Великому князю за то, что он привил истинно королевские манеры своей дочери. Идём, покуда госпожа Аринэль не передумала!
И эльфы шагнули на светлую ленту дороги, потянув за поводья своих лошадей, и те, теперь уже смело, зацокали копытами.
Но далеко идти не пришлось – едва путники ступили в лес, как Экталана вновь ощутила всплеск магии, словно огромная волна нахлынула. Деревья сомкнулись за их спинами, закружились в неистовом танце, и вот король и княжна уже оказались в другом месте.
Пред ними возвышалось необъятное, кряжистое дерево, в размерах не уступавшее вечному Кэнтрианэ. Среди голого осеннего леса оно выделялось зелёной листвой, а у его могучих корней за живым занавесом из плюща пряталось громадное дупло.
Эльфы нерешительно остановились, отпустили лошадей и, взявшись за руки, ждали.
Аринэль появилась будто бы из ниоткуда – возможно, она и вышла из дупла, служившего ей жилищем… Но Экталане почудилось, просто зелёная тень отделилась от занавеса хмеля и превратилась в женщину невероятной красоты.
Каждое её движение было мягким и грациозным. По плечам почти до земли сверкающей рекой стекало золото волос. Невероятное платье мерцало при каждом шаге и меняло оттенки от почти золотого до тёмно-зелёного, как листья дуба, от салатовой свежести первых побегов до цвета выжженной летним солнцем травы.
А ясные, как лесные озёра, голубые глаза смотрели с такой искренней, неподдельной любовью, с какой может смотреть лишь заботливая мать на любимого всем сердцем ребёнка.
И Экталана почувствовала, как у неё выступают слёзы умиления, и ей захотелось упасть на колени, чтобы выразить своё восхищение, почтение к этой удивительной волшебнице, ибо она была сама Доброта, и Красота, и Жизнь!
– Кларизанно, о миэ белаэ Чэлдо![1] Добро пожаловать в Арин! – молвила она таким чарующим голосом, словно журчание Лианэли, словно шелест весенней листвы.
Она вся была как юное деревце в солнечных лучах – зелёное и золотое.
– Кендо фли тия, госпожа Арина![2] – сказал в ответ король, встав на одно колено и поклонившись.
И Экталана почтительно склонила светлую голову, тряхнув шёлком серебристо-пепельных волос.
Волшебница развернулась, отодвигая зелёный занавес и приглашая гостей в своё жилище. Внутри дупла и вправду всё было приспособлено для жизни: каменные стол и кресло, и ложе, а также мелкая утварь. В этом своеобразном доме не ощущалась осенняя прохлада, или это само присутствие Хранительницы Арина наполняло воздух летним теплом.
– Итак, мой мальчик, почему ты пришёл через столько лет, вспомнив о том, что в Арине у тебя есть друг? – спросила ласково Аринэль, но в голосе её было что-то такое, пока непонятное Экталане, словно в каждом вопросе таилось испытание.
– Ты наверняка знаешь это и сама, госпожа Аринэль, – внимательно глядя на волшебницу, молвил король. – Нам нужен твой совет, Владычица Арина, твой мудрый совет, ибо тебе известно всё о прошлом, о настоящем, о будущем. И только ты в силах нам помочь!
– Нет, ты говоришь неправду, король Лейндейла, – возразила холодно Аринэль.
– В чём же я лгу? – удивился Киралейн.
– Во всём, – спокойно пояснила волшебница. – Во-первых, мне ведомо многое, но далеко не всё, иначе я была бы могущественнее самого Творца. А я всего лишь эльф, и не более... Во-вторых, вы явились ко мне не за советом.
– Нам нужна твоя помощь, госпожа, иначе всем Элдинэ грозит гибель! – горячо возразила Экталана.
– Вот! – довольно взмахнула рукой Аринэль, указывая Киралейну на княжну. – Вот теперь в устах пророчицы Гиланэли – истинная правда. Не за советом вы явились, а за помощью! Если бы вы хотели мудрого совета, вам незачем было ехать так далеко. Скажи мне, Экталана, почему ты не вняла совету отца? Зачем предпочла ехать в неведомый тебе Арин, к неизвестной волшебнице, вместо того чтобы поверить самому близкому тебе существу в
