ломтик. Отмечает:
– Горький.
– Не просто так.
Улыбаюсь и ухаживаю: склоняюсь над плечом, будоражащим неприступным благоуханием, поправляю комплект посуды и сажу девочку за обеденный стол. Луна забрасывает ногу на ногу и накладывает салат: распустившиеся шлицы скребут нутро; ни о какой еде думать не получается – лакомый кусочек сидит напротив.
– Держи.
И Луна протягивает миску. Подводит:
– Выглядит аппетитно.
– Согласен.
– Благодарность повару, сегодня он искусен, – улыбается девочка и под конец ужина бросает на опустелую тарелку салфетку. Выдаёт себя окончательно.
– Смею передать что-либо? – поддерживаю я.
– Да, есть кое-что.
–
Говори.
Луна отодвигает посуду и заползает на стол, коленями прижигает каленое стекло и ловит раскаленные губы. Хочу стащить и утащить её, но девочка бегло отстраняется и спрашивает, понятен ли посыл сообщения.
– Концовка немного размыта, – говорю я. – Повторишь?
– Запоминай.
И она опять целует.
Умеет сводить с ума – в секунду. И так же через секунду отстраняется и делает безучастное лицо. Напоминает Джуну… Помнится, колючесть и ядовитость сестры в некоторые моменты удручала. Для женщин кусаться сутки напролёт – отталкивающее явление. А потому старшая сестра всё еще не связала своё имя с иным кланом. Потенциальные женихи боялись её и после знакомства терялись.
– Я хочу отношений с тем, – говорила она, – кто в отношениях будет большим мужиком, чем я.
И смеялась.
– Потому ты одна.
– Почему один ты? – язвила сестра, хотя ответ знала (просто не позволяла себя обижать).
– Не кусайся, Гелиос не пытается тебя оскорбить, – вмешивалась Полина.
– Конечно, Гелиос вообще не пытается что-либо сделать, – морщилась Джуна. – Тебя устраивают отъезды младшей сестры в бордель?
Она знала, что конкретно нанесёт больший удар. Всегда знала и пользовалась этим.
– Ты под юбку к ней не заглядывай, – говорил я.
– Он погубит её, – подытоживала сестра.
– Прекрати.
– Думаешь, если под боком партнёра окажется близкий тебе, дела пойдут лучше? Думаешь, я не знаю о процентах, которые ты имеешь с Монастыря? Думаешь, если вручишь родню, его гадкий бордель станет твоим?
– Молчи, Джуна, – спокойно просил я.
Но Джуна продолжала:
– Порядочный человек…
– Кто их богов порядочен? – вмешался ступивший к нам Аполло и приземлился на край кровати. – Ваши беседы слышно с лестницы, сбавьте.
– Порядочный человек, – не унималась сестра, – не станет на костях, достоинстве и обмане строить бордель с таким названием. Вы губите память прошлых поколений. Хозяин Монастыря, – с гневом выплеснула девушка, – не может быть здрав: чтобы сотворить всё это, нужен не ум, а извращенное нутро.
– И то, и то, – смекнул Аполло и засмеялся.
– Хохотать будешь, когда он прикончит младшую сестрицу за её недостаток коварства.
– Хватит! – в голос с Полиной сказал вошедший в спальню Феб. – В чём твоя проблема, Джуна? Тебя смущает, что сестра, отходившая под солнцем на десяток лет меньше, уже обзавелась женихом?
– Лучше прослыть одиночкой, чем покойницей. До добра этот чёрт не доведёт. Скажи, Гелиос! Как ты смел всучить любимую сестру монстру, что подсовывает тебе проституток?
До этого никто из семьи не позволял произносить того вслух (но все ведали). Я подошёл к Джуне (она напряглась и проглотила собственный яд), склонился к сидящей (она не препятствовала, хотя обыкновенно за личное пространство кусалась ещё больше), взял её за руки (в этот момент заволновались иные присутствующие) и, заглянув в идентичные моим глаза, сказал:
– Я просил не лезть к сестре под юбку, верно? – кивнула. – Её выбор уважаем мной, несмотря на возможные последствия, о которых я рассуждаю каждый прожитый день. И, если я не озвучиваю мысли, не значит, что их нет, верно? – кивнула. – Ещё раз скажешь плохо о Стелле или выкажешь неуважение к моим делам – отрежу твой длинный язык и отдам родителям, ибо они перестарались, когда делали тебя. Поняла?
Впервой Джуна оставила слова без ответа.
Я вышел из спальни.
Братья кинулись к сестре – успокаивая, растирая плечи и уверяя, что беседа была необходима.
– Ты испугалась? – прошептала Полина.
– Я ничего не боюсь, – ответила Джуна, однако прыснула слезами; утёрла их и растёрла накрашенные ресницы по щекам.
– То видно, – сказал Аполло, на что Феб шикнул и просил закрыть рот.
Сестра убеждала:
– Ведь это Гелиос, Джуна! Он защищает нас, оберегает, мирит. Никто из семьи никогда не посмеет тронуть тебя.
– Это Гелиос, верно, – шипела Джуна. – И он может. Никто из вас – никогда и ни за что. Но это Гелиос! Ему всё дозволено. И ради младшей сестры – сам ли он не влюблён в неё ненароком? – убьёт любого: и даже вас.
– Не говори так.
Я отошёл от спальни и спустился в гостиную.
Явилась причина, по которой я всегда выдерживал дистанцию между мной и сестрой – размытые понятие морали и нормы могли трактовать любовь к ней неправильно. А я любил её и люблю поныне, признаюсь. Но любил в ней близкую душу, незащищённость от пагубного мира, красоту клана, кровь родителей. Я любил в ней сестру и только это было возможно.
Как тяжело далось известие об её отношениях с Хозяином Монастыря. И как тяжело объяснялся сам Хозяин Монастыря, когда приехал за ней и позвал на встречу. Просил у меня – не у отца. Обещал вернуть к вечеру того же дня.
– Тебе одолжить Стеллу? – издевался я.
Мальчик хотел огрызнуться – видно по лицу, но тогда бы остался без свидания наверняка.
– Просто покатаемся на авто.
– Хочешь сказать, закатитесь за горизонт со всеми вытекающими последствиями?
– А вот это тебя волновать не должно.
Он прав.
– Ты прав, – признался я. – Но ты знаешь о её значимости в клане и моём сердце особенно – береги девочку.
– Правда? Мы можем…?
– Иди, пока не передумал.
Хозяин Монастыря улыбнулся, пожал руку и отступил к дому. Я наблюдал за ним из кресла подле сада, к соседствующему креслу подбиралась старшая сестра. Её пропитанная ядом походка вывела бёдра из укутывающих древ: с ней беседовал один из слуг. Что она позабыла в саду с обслуживающим персоналом?
А Ян в это время встал под окно Стеллы (вот же! знал, где оно находится…) и бросил камень. Девочка выглянула с хмурым личиком, но при виде упомянутого растянула белоснежную улыбку. Занавески выбило ветром, Стелла звонко рассмеялась и наградила Хозяина Монастыря приветствием. А затем увидела меня и благодарно взмахнула головой.
– Спустишься по лестнице или через окно? – спросил Ян. – Давай, ловлю.
– Ты серьёзно? Мы куда-то идём?
– Едем. Гулять.
– Что ты сделал с моим братом? – по-доброму шутила Стелла и смотрела в мою сторону.
– Я всё ещё здесь и слышу вас.
– Мерзость! – ударила Джуна и села рядом. – У тебя температура, братец? Или это правда?
– О чём ты? –
