и в помине не было. Общий душ, где мылись все Рабосы с самого детства, без деления на мальчиков и девочек. Да и зачем делить скот? В походах же мы купались, где придется: в Исиде, когда было потеплее и лед не сковывал поверхность реки, в случайных запрудах, где грязи и камышей было больше, чем самой воды, иногда даже под дождем, если ливень стоял стеной, а когда очень везло — нагревали воды в бочке. Преимущественно это было зимой, когда холод сковывал всю землю и невозможно было, даже расколов лед, погрузиться в Исиду. Тогда мы топили в ведрах снег и заливали его в то, что найдется. Железная бочка была наивысшей точкой везения. Обычно же зимой обходились нагретой водой в ведре и обтиранием тела полотенцем.
В доме Крейна ванная была в каждой спальне. Когда еще не было Макса, я часами могла сидеть в теплой воде, за что неминуемо на меня ругались все обитатели. Ведь во мне жил их наследник. Лишь для отца Крейна не имело значения, что произойдет с отпрыском его сына. Он исходил ядом, только завидев меня в коридорах. Ненависть, которую буквально можно было ощутить на коже. Род благородных Осирис, который прекратил его сын, связав свою жизнь со мной.
С Баком я знакома почти так же давно, как с Эриком. Мы никогда не были друзьями, но он — единственный из Осирис, кому плевать на происхождение. Именно этот спокойный парень сидел с Крейном в библиотеках, разыскивая всю известную информацию о том, что происходило с моим другом. Эрик бы никогда этого не рассказал. Но Бак в период, когда мой разум вернулся ко мне, делал все, чтобы я не покинула Крейна. Он всегда понимал разницу наших чувств.
Хорошенько натирая тело мочалкой, я жалела, что та была слишком мягкой. Словно тело Осирис сделано из шелка. А мне нравились такие, которыми можно было раздирать кожу в кровь. Именно это было необходимо сейчас. Стереть все то, что произошло за два дня. Поэтому я терла сильнее, с удовольствием наблюдая, как наконец тело краснело. Довольная результатом своих стараний, я опустила ногу в воду.
Дверь в ванную распахнула внезапно, впуская Крейна. Бак шел следом, поправляя на ходу идеально выглаженную рубашку. Кто мог подумать, что из этих двоих именно он будет напоминать аристократа больше, чем Эрик.
— Он знал? — вопрос Крейна застал меня врасплох. — Все это время Бак знал, где ты?
Эрик подошел и сел на бортик ванны. Я потянулась, в который раз отметив, что очень хорошо, что не ощущаю голода сейчас. Да что же за эмоциональные качели. Раскрасневшееся лицо, взлохмаченные волосы. Насколько это вообще реально с таким коротким ежиком. Переведя взгляд на Бака, заметила, как тот кивнул.
— Да, Крейн. Он знал. Как и твоя мать. Кто-то должен был найти меня, если бы с тобой или Максом что-нибудь случилось. Они оба дали клятву, — окунув голову, я снова вынырнула, — а теперь, видимо, когда я вернулась, ее действие спало.
Крейн вздохнул. Костяшки пальцев, сжимающих бортик ванны, побелели, но Эрик справлялся с эмоциями. Он понимал. Валери и Бак желают ему только добра.
— Тогда она и касалась браслета? — кивнула, глядя в серые глаза Эрика.
— Я отдала его ей. Когда выходила за дверь, Осирис успела схватить меня за руку. Не чтобы остановить. Твоя мать умная женщина и прекрасно все понимала. Она лишь напомнила, что пока эта вещица со мной, ты найдешь меня где угодно. И если я действительно хочу, чтобы твоя жизнь началась заново, мне стоит его оставить, — пожав плечами, я вытащила руку и коснулась пальцев Эрика, — они ни в чем не виноваты, Крейн.
Бак подошел ближе, присаживаясь рядом с другом на бортик. Не побоялся замочить брюки, удивительно. Хотя Осирис был врачом и брезгливостью не обладал, сейчас по его виду такого и не скажешь.
— Эрик, если ты не слышишь меня — послушай ее. Никто и никогда не хотел причинить тебе вреда.
Крейн не смотрел на друга. Его серые глаза были прикованы к моему лицу.
— Кроме нее, — кивнул в мою сторону, — где ты последний раз видел браслет?
Бакстер запустил ладонь в волосы, поправляя пряди. Намного ниже своего друга, более крепкий, тем не менее он обладал тонкими чертами лица. Волнистые волосы наводили на мысли о творческой натуре. Хотя этот Осирис и был прагматиком до мозга костей. Да и кто же мог подумать, что из этих двоих именно Эрик любит переносить изображения на бумагу, а Бакстер с хладнокровием хирурга препарирует людям разум. Достаточно успешно, если учитывать, что сейчас я спокойно лежала в ванне, а не билась где-то в коридорах особняка головой о стену.
— У Анны. На дн рождени Макса, вчера, — посмотрев на часы, Осирис поправил: — Позавчера. Она несла его обратно на второй этаж, в комнату Валери. И я видел, как она спускалась обратно уже без него, — Бак похлопал друга по плечу, — я соболезную тебе, Эрик. Анна была светлым человеком.
Я смотрела между лопаток Бака, стараясь отогнать от себя мысли. О том, что Бен и Эли тоже знали, что браслет у Анны. Они все это знали. А Бак даже видел, что Анна поднялась с ним наверх. В мою комнату. Почему он сказал именно так? И даже то, что он сидел сейчас здесь, не создавало ему алиби. Мы никого не могли вычеркнуть из списка. Думаю, в голове Крейна сейчас происходило то же самое.
— Знаете, ребят, пожалуй, я вас оставлю. Отдыхайте, насколько это возможно, — произнес Бак и, поднявшись, вышел из комнаты.
Эрик встал с бортика и, опустившись на пол, прислонился спиной к ванне. Мы ходим по кругу. Пока из всех преимуществ только Книга Безмолвной в руках и призванный в теле Макса. Уже сегодня произойдет что-то ужасное, а мы никак не сумеем это предотвратить. Твои родители — убийцы. Сколько раз в жизни Макс будет слышать эти слова? Почему, несмотря на все желание быть не похожей на тех, кто произвел меня на свет, я все равно стала такой?
— Оно выманило меня из дома, Валери, — Эрик заговорил, а я приподняла голову, чтобы лучше слышать, — был или не был убийца среди приглашенных, но достал браслет он уже после того, как мы ушли. Поэтому оно явилось к тебе. Призванный знал, что ты поймешь его присутствие.
— Тогда Бен с Эли все же отпадают? — спросила я, перевешиваясь через бортик ванны.
— Нет, Вел. Каждый из них мог быть связан с кем-то вторым. Эли пришла
