квартиру вместе с Ольгой Ивановной. Ей действительно было пятьдесят два года, тридцать из которых она проработала в детской больнице. Умыв детей, Ксения, не отрываясь от их кормления обедом, вела неспешный разговор с потенциальной няней.
– Поймите меня правильно, я не стремлюсь делать карьеру, но мне нужно месяца два, чтобы закончить работу. Я до года сидела с ребятами дома вместе с няней. Вышла на работу три месяца назад. Нас всё устраивало, пока няня не решила занять моё место. Двое детей не один, но и получать вы будете за двоих. Пять часов в день: накормить, умыть, поиграть, уложить спать после обеда. Они засыпают сами, но под колыбельную. Очень любознательные, лезут везде, нужен острый глаз. Гулять мы будем сами, обед я буду им готовить. Подумайте, позвоните и скажите своё решение. Да, вас не должна волновать проверка службы безопасности компании. Мы в ней не последние люди и это необходимость. Иногда буду работать дома, но ваше присутствие будет мне хорошей помощью.
– Мне будет проще принять решение, если поухаживаем за ребятами пару дней вместе с вами. Ребята привыкнут ко мне, а я привыкну к новым обязанностям. Согласны?
– Договорились. С понедельника и начнём, – согласилась мать, заметив вошедшего Максима. – Знакомьтесь. Наш старший сын Максим. А это, Макс, возможно, наша новая няня.
– Мальчик совсем взрослый, – глядя на юношу, говорила Ольга Ивановна, назвав себя. – Ждите меня в понедельник.
– Я студент, с утра на занятиях, помощи от меня до обеда нет, – говорил Макс, провожая её на выход. – Куда девалась Светлана? – спросил он, возвращаясь в кухню. – Сень, ты в ней разглядела потенциальную угрозу, или она сама спалилась запав на Митю? Он с мелкими?
– Тебе в деталях рассказать или можно одной фразой? Сам что думаешь? Вымой руки, зови Дмитрия, обедать будем. У меня есть для тебя не только плохие, но и хорошие новости.
– Ты хочешь мне сообщить, что перестаёшь быть мне мачехой и становишься тётей? – глядя на неё, грустно спросил Макс.
– Я хочу сообщить, что мы с тобой кровные родственники, а как ты это назовёшь, мне нет разницы. Митя назвал случившееся зовом крови. Наклони голову, переросток, я тебя поцелую. Разве наше родство может изменить что-то в отношениях? Мы за это время стали ближе любого родства. Или ты боишься, что дед станет любить тебя меньше? – улыбаясь, спросила Ксения.
– Сень, ты, что говоришь? Ты ещё напомни мне о наследстве, которое теперь придётся делить с Егором и Дашей. Вы моя семья, а ты, по всем документам, моя мама, – обнимая её, говорил Макс. – Нам всем повезло: я нашёл тебя в кофейне, вы с Митей нашли друг друга, спустя столько лет, дед увидел фотографию твоей мамы – теперь мы все одна большая дружная семья. Сень, мне дед звонил, а я, после разговора с ним, решил поиграть в детектива. И вот что хочу тебе сказать: Митя не виноват в том, в чём ты его обвиняешь. Послушай, но только не делай скоропалительных выводов. Я повёл себя не в лучшем свете, говоря о тебе и Мите неуважительно. Мне нужно было, чтобы она думала именно так. Понимаешь? – сказал он, включая диктофон.
– Зачем ты к ней ездил? – спросила Ксения, прослушав запись, глядя на Макса. – Как тебе в голову это пришло? Действительно, очень неприятно слушать твоё негативное отношение к нам.
– Я тебя предупредил. Как я ещё мог «пожалеть» и заставить её разговориться? Мы всё время с ней нормально общались. Она мне, можно сказать «пожаловалась» на судьбу. Я должен был наблюдать, как рушится наша семья, и ничего не делать? Сеня, мне девятнадцать лет. Ты в этом возрасте меня воспитывала, а я всего лишь получил признание. У неё конкретно крыша поехала в последнее время. Я слышал её разговоры по телефону, но не придал значения тому, что они могут касаться тебя и Мити. Теперь ты знаешь, инициатором была и не Светлана, а её подруга, племянница Аллы Ивановны. Помирись с мужем, Сень.
– Максим, дорогой мой, я тебя очень люблю, но обещать ничего не могу. Спасибо тебе за помощь, и постарайся меня понять. Митя виноват не в том, что сделал или не сделал, а в том, что скрыл от меня это. Это как шило, которое не утаишь. Недоговорённость одного для спокойствия другого – плохой выход. Правда вылезла наружу и уже не о спокойствии думать надо, а о доверии. А теперь, мой дорогой друг, ты мне не уменьшил, а добавил головную боль. Видишь ли, с племянницей Аллы Ивановны Юлей Тарасовой не так всё просто. Здесь уже попахивает не интрижкой, а «диверсией». Не зря она пришла в нашу компанию. Ладно, с этим разберёмся позже. С Митей я поговорю, обещаю, а ты не сердись. Давай, зови его к столу.
– Сень, а он спит вместе с мелкими. Будить?– спросил Максим, возвращаясь на кухню.
– Пусть отдыхает. Ребята не дадут ему много времени для сна.
– Пока хорошая погода, я после занятий буду приезжать к вам на обед. Потом мы можем вместе гулять, – присаживаясь к столу и глядя на Ксению, говорил Макс. – Пятьдесят минут на маршрутке, десять на метро – всего час. Перееду в свою квартиру – будет вообще рядом. Не грусти, прорвёмся.
– Два часа на дорогу – это много. Попробую справляться без тебя, но не буду против приезда через день. Ешь, помощник.
Разговор с мужем у Ксении состоялся только вечером. Она не знала с чего начать, а главное, мешал «вирус сомнения», который закрался где-то глубоко в подсознании. Уложив детей спать, она застала мужа на кухне.
– Хочешь поговорить? – спросил он, сидя за столом и подняв на неё глаза.
– Даже не знаю с чего начать, – глядя на Дмитрия, говорила она, присаживаясь к столу. – Вроде, прощения просит не за что, но и обвинять, вроде, не в чем. Моё поведение соответствовало этой ситуации. Да, и «пострадала» я больше не только морально, но и физически. Я не хотела расстраивать тебя, ты меня, а результат этой недосказанности вылился в сомнение. Или я не права? Что сам скажешь?
– Чтобы я не сказал, зерно сомнений уже посеяно. Скажи: ты, действительно, могла поверить в мою измену? Я не заслуживаю твоего доверия?
– До вчерашнего дня я об этом не думала. Теперь мучает один вопрос: может, тебе с нами не так и хорошо? Может, я чего-то не замечаю?
– Есть ещё кое-что, о чём ты думаешь.
– О чём же?
– О том, что я, возможно, ошибся, приняв страсть за любовь. Вкусил запретный
