к противоположному берегу Иванки. Но нет, это были…
— Упыри! — выдохнул Коцел. — Сучье отродье! Целые толпы!!!
— Да их же тьма-тьмущая! — проговорил кто— то из ратников.
— Пришла погибель наша, — выдохнул второй.
— А ну не падать духом! — прикрикнул на них Суроженин. — Против русалок с водяным выстояли и здесь сдюжим!
— Дык против русалок то нам вона, вие… Святослав Ставр помог! — чуть запнувшись, несмело возразил один из ратников. — А теперича, с целой толпой кровососов чего делать⁈
— Мосты жечь! — рявкнул Коцел. — А ну взялись!
Приказы Кочебора возымели немедленное действие и заставили воинов опомниться. Десятнику быстро удалось подавить временно смятение сильно измотанных ратников и организовать их действие.
Святослав же, как и четверо богатырей не спешил участвовать в поджоге мостов. Он, чуть прищурившись, глядел вдаль.
— Ты сможешь помочь нам и с ними? — спросила я осторожно и заглянула ему в лицо.
Прежде, чем Ставр ответил, я заметила на его лице мелкие кровавые ранки, сквозь которые выглядывало нечто, похоже не то на какие-то наросты, не то на…
«Это же змеиная чешуя… — приглядевшись, вдруг поняла я. — У него… из ранок на скулах… торчит змеиная чешуя!!!»
Вот только чешуйки были значительно крупнее, чем у гадюк, полозов и других змей. Да и цвета они были иного — глубокого, переходящего от тёмного, почти чёрного изумрудного до ядовито-бирюзового. Такой цвет и размер чешуи обычно бывает у трёхглавых или шестиглавых змиев.
— Ставр, — теперь к Святославу подошёл уже Суроженин. — Ты сможешь подсобить с упырями.
Святослав ответил не сразу.
— Да, быть может… — наконец уронил он, а затем уже тише добавил, чуть опустив взгляд. — Но плата будет высока.
— Для кого? — с подозрением спросил богатырь с кучерявой шевелюрой и полосками шрамов возле левого глаза.
— Уж не для вас — немного пренебрежительно глухим голосом ответил Ставр.
Я уже услышала в словах того, кто оказался сыном Вия, смирение и горечь.
Упыри приближались. Быстрой плотной волной они, с визгом и рычанием неслись к берегам Иванки, а ратники под командованием Коцела спешили зажечь мосты.
Но только огонь с жар— смолой тронул деревянные балюстрады и столбы мостов, как со стороны упырей вдруг поднялся яростный снежный буран. Плотной стеной снега он накрыл мосты и за несколько секунд потушил непокорное пламя. А упыри были уже совсем недалеко.
— Сделай хоть что-то, чтобы помочь нам! — произнёс Суроженин. — И, клянусь своим мечом и именем отца, на великокняжеском суде я буду за тебя.
Затем богатырь посмотрел на меня, чуть улыбнулся, едва показав краешки зубов, и добавил уже тише и добрее:
— За вас обоих.
Ставр бросил на клятвенника задумчивый взгляд, а я почувствовала расположение Суроженина и, в свою очередь, доверием к словам этого богатыря. Если были на земле, в Яви, люди чьим словам всегда можно было верить и для коих любая ложь есть унижение и позор, то это были только богатыри-клятвенники.
Руна четырнадцатая. Утверждение закона
Упыри налетели воющей и ревущей плотной толпой и сразу бросились на мосты. С нашей стороны в них полетели кувшины с жар-смолой и пылающие стрелы, а следом и наши с Окунем заклинания. У меня ломило спину и шумело в голове, иногда в животе появлялась весьма болезненная резь. В целом, у меня ещё были силы, но я ведь вовсе не полностью восстановилась после сражения с упырями-волотами в том лесу… А вот Окунь, кажется, чувствовал себя значительно лучше, что было удивительно.
Один из двух через Иванку мостов всё-таки уже пылал и довольно ясно, но мы не учли упорства упырей и еретника. Безобразные создания грудами своих тел навалились на огонь. Сгорая заживо они собственными телами прокладывали дорогу остальным соплеменникам. Нас было слишком мало, и чувство страха — я чувствовала и замечала это — вгрызалось в душу каждого. Исключением были только Окунь, Святослав и четверо богатырей-клятвенников.
Первый вообще колдовал, без устали, не переставая и как будто не замечал, что его летящие камни и обломки скал лишь немного задерживают упырей, которых на противоположном берегу становилось всё больше. Второй и вовсе зачем-то разделся по пояс, а затем развернул меч остриём к себе и под мой судорожный вздох медленно разрезал свой живот.
Я бросилась к Святославу, решив, что ему наверняка понадобится моя помощь, но меня отвлекли действия богатырей-клятвеников. Те вдруг подняли мечи и выкрикнули единым грозным хором.
— Отдаю свою Волю, посвящаю свою Душу и приношу Веру — тебе, Сварог-Творец! Яви же благодать и силу свою, сравнимую с моим подношением тебе!
В те же секунды, на противоположном берегу появились знакомые мне гигантские всадники, сотканные из золотисто-белого света. Я услышала раскатистое ржание их коней, лязг доспехов и яростные крики, от которых слегка дрогнулась земля под ногами и скалы вокруг нас.
Гиганты из магических или божественных золотых звёзд, что ясно мерцали в ночи, спешились и двинулись навстречу упырям. Те, к моему удивлению, целыми сворами бросались в убийственные атаки и сгорали от прикосновения к золотому свету.
А четверо титанов из сияющего света синхронно размахнулись и ударили мощными молотами аккурат по толпам упырей. Раздались четыре мощнейших взрыва, вспышки золотого света быстро разрослись на месте ударов исполинских молотов. В ярких вздувающихся полусферах слепящего света с воем и криками сгорали сотни упырей.
Все отвернулись, жмуря глаза. Смотреть на это зрелище было невыносимо. Отвернувшись, однако, я даже сквозь сомкнутые веки и пальцы рук частично видела ослепительный ясный свет и чувствовало приятное тепло, будто весеннее солнышко грело.
Когда я осмелилась вновь посмотреть на противоположный берег, там была выжженная земля и сотни пылающих, тлеющих останков, что исходили слабым извивающимся дымком. Из-за реки теперь несло гарью и смрадом сгоревшей плоти, а небо над нами всё ещё не обрело полностью и вновь все оттенки ночи.
Вдалеке, на одном из невысоких снежных холмов, я увидела четырнадцать отдельно стоящих фигур. И благодаря многочисленным источникам света в виде сгорающих и на этот раз окончательно мёртвых упырей, я смогла увидеть его — мужчину в чёрной распахнутой шубе. И фигуры в серых рясах, что стояли по обе стороны от него.
В тот же миг воплощённые тринадцать злых дел еретника сорвались с места и обратившись потоками чёрного дыма стремительно ринулись к нам. Никто не оказался к этому готов, минуло всего секунд десять или пятнадцать, а эти тринадцать тварей уже оказались возле реки.
Они застыли на берегу, зашипели на реку, в которой уже лежало заговорённое серебро. Оба моста уже ярко пылали, исходя горьким дымом и снопами
