Книга Изящная месть - Элоиза Джеймс

Лина усмехнулась, решив, что поймала его на слове.

— Значит, вы готовы вступить во внебрачную связь, преподобный? Разве это не грех?

— Меня зовут Том, — напомнил он ей. — А внебрачная связь — хоть и грех, но незначительный.

— Ах вот как! — с негодованием воскликнула она. — Да как же вы можете так говорить! Теперь я вижу, что вы действительно способны расстегнуть мое платье и раздеть меня!

Том прижал ее к своей груди и горячо зашептал на ухо:

— Грех совершается тогда, когда мужчина вступает в связь с женщиной, которую не любит и на которой не собирается жениться. А я испытываю сейчас искушение заняться с вами любовью до того, как церковь освятит наш союз. Это разные вещи. Заметьте, Лина, я говорю о любви, а не о похоти.

Лина покачала головой:

— Вы сумасшедший, как и все священники, преподобный. По-видимому, люди впадают в безумие, как только получают сан.

— А кто был священником в вашем приходе? — поинтересовался Том.

— Мой отец, преподобный Гидеон Маккенна, — ответила она. — Он до сих пор служит в Дамфрисшире, в Шотландии.

Лина не видела, как лицо Тома расплылось в улыбке. Он и не предполагал, что маленькая бунтарка Лина была дочерью приходского священника. Теперь стало понятно, почему она так хорошо знает персонажи Библии и часто говорит о Саломее. Лина поддалась искушению и бежала в Лондон. Но даже этот порочный город не смог испортить ее. Да, эта девушка стала содержанкой Риса, но только потому, что без ума влюбилась в него.

— А что за человек ваш отец? — осторожно спросил Том. Он сидел, боясь пошевелиться. Лина могла в любой момент вскочить с места и убежать из комнаты.

— Он совершенен во всех отношениях, — заявила она. — Мой отец — безупречный человек.

— Какая необычная характеристика, — удивленно заметил Том. — Вы считаете, что остальная часть человечества погрязла в пороках и не идет ни в какое сравнение с вашим отцом?

— О нет, дело вовсе не в этом, — покачав головой, промолвила Лина. — Нет ничего более утомительного и нудного, чем совершенство. Я терпеть не могу это качество.

— Я не совсем вас понимаю.

— Что бы я ни вытворяла в детстве, какой бы проступок ни совершила, отец всегда прощал меня.

Том глубоко задумался. Жизненный опыт Лины так сильно отличался от его собственного, что он просто не знал, как реагировать на ее слова.

— С вашей точки зрения, возможно, мой отец и похож на святого, — раздраженно сказала она, — но в детстве я сильно страдала от этого.

Том посадил Лину себе на колени. Эта поза не казалась ему сейчас интимной, однако все изменилось, когда мягкие округлые ягодицы Лины коснулись его паха.

— Понимаете, мой отец всегда соблюдал заповеди. Он был непогрешим, — продолжала она.

А Том изо всех сил пытался отогнать грешные мысли. Повернув голову, он взглянул в окно. На ветке орешника он увидел большую белку. В лапках она сжимала орех, похожий на облатку, ее пухлые щеки быстро двигались.

— Меня раздражало в отце то, что он больше любил Бога, чем меня, — с горечью сказала Лина.

Том сжал ее в объятиях, стараясь убедить себя в том, что не будет большого греха, если он поцелует Лину в нежное розовое ушко.

— Однажды меня попросили спеть в театрализованном представлении, которое ежегодно устраивалось в нашей деревне на Рождество, — продолжала она. — Я очень гордилась тем, что выбрали именно меня. Мне доверили исполнить роль архангела Гавриила, а также спеть лучшие сольные номера. Я репетировала в течение нескольких недель.

— Уверен, что вы прекрасно справились со своей задачей, — промолвил Том и не узнал свой сдавленный голос.

Его охватила тревога. Он так и не осмелился поцеловать ушко Лины, опасаясь, что она вот-вот заметит, на чем сидит.

— Возможно, так оно и было бы, — грустно сказала Лина, — но накануне представления отец застал меня с Хью Сазерлендом.

Мы целовались. Отец, конечно же, пришел в ужас. — Карие глаза Лины печально смотрели на Тома. — Он много молился, а потом вдруг заявил, что должен лишить меня того чего я хочу больше всего на свете, потому что Господь запретил развратничать. И меня отстранили от участия в представлении.

— Бедняжка, — сочувственно прошептал Том, целуя ее в нос, уголок глаза и щеку.

— Но это было еще не все, — продолжала Лина. — Отец решил, что сам процесс пения доставляет мне слишком большое удовольствие. Ему не нравилось, что я не обращаю внимания на смысл тех песнопений, которые исполняю. С самого юного возраста он внушал мне мысль о том, что я должна любить не свой голос, а те слова, которые произношу.

— «Восхвалите радостными звуками Господа своего», — процитировал Том.

— Да, это слова псалма, — устало сказала Лина. — Но той ночью, когда отец запретил мне участвовать в представлении, он взял с меня обещание не петь в течение шести месяцев.

Том затаил дыхание. Он понимал, как трудно было Лине сдержать свое слово. Разве можно заставить замолчать певчую птичку?

— Это было ужасно, — продолжала она свой рассказ. — Мама умоляла отца пожалеть меня. Думаю, в глубине души он и сам был сильно расстроен, но не хотел признавать, что совершил ошибку. Ведь наказывая меня, отец руководствовался благочестивыми целями. Он принес обет, понимаете? Отец пообещал Господу, что запретит мне петь в течение шести месяцев ради спасения моей души. И теперь он не мог нарушить клятву, даже если бы знал, какие негативные последствия повлечет за собой его поступок.

Лина уткнулась лицом в плечо Тома.

— Той же ночью я тайно убежала к Хью и в хлеву на подворье его отца лишилась девственности.

— Этому Хью повезло, — пробормотал Том.

— А в пять часов утра я села в почтовый дилижанс и уехала в Лондон. Я решила устроиться туда, где людям нужно будет мое пение.

— О, дорогая моя, — крепко сжимая ее в объятиях, прошептал Том.

— Поцелуй меня, Том, — попросила Лина.

— Я не знаю, что мне делать, — пробормотал он, легонько покусывая нежную мочку ее уха. — Мне, наверное, следует сейчас удалиться в свою комнату. Помолившись, я произнесу несколько суровых обетов, которые, впрочем, непременно нарушу завтра.

— Но ведь это можно отложить на некоторое время, — проворковала Лина, — а сейчас я хочу, чтобы ты снова поцеловал меня. Мне это очень нравится.

— Скажи, я лучше целуюсь, чем Хью Сазерленд? — спросил Том, не сводя глаз с ее чувственных губ.

— Поцелуй меня сначала, — прошептала Лина. И их губы слились в страстном поцелуе…