снизу вверх разглядывал его тощую, обтянутую джинсами задницу. На правом кармане были вышиты губки, из левого свисала цепочка. Под коленом зачем-то была вколота английская булавка.
– А я еще думал, на хрена вторая скорая, – прокомментировал Комар.
– Это не скорая, – сказал Корби.
Комар перестал смотреть вниз, по-собачьи отряхнулся от воды и снова затянулся. Дождь оставил на его черной майке россыпь особенно темных пятен.
Аня пролезла мимо Корби и тоже глянула за край балкона.
– Че-то я замерз, – потирая узкие плечи, отметил Комар. Он печально посмотрел на Анину филейную часть, сделал последнюю затяжку и бросил окурок в дождь.
– Пошли отсюда, – предложил он.
– Несут, – вдруг сказал девушка.
– Что, труп? – спросил Комар.
– Кажется, – ответила Аня.
Несмотря на дрожь, Комар снова высунулся под дождь. Корби медленно встал и присоединился к ним. Он увидел двух людей в синих комбинезонах. Они выходили из подъезда с закрытыми носилками.
– А раз лицо закрыто, значит, точно труп? – с нездоровым интересом спросил Комар.
– Подождите, я бинокль принесу, – Аня убежала обратно в комнату.
– Ты все пропустишь! – крикнул ей Комар.
Носилки поставили прямо на асфальт. Один из синих комбинезонов открыл двери труповозки. Корби смотрел на их неспешную работу и чувствовал, как тонкая боль, возникшая в сердце, расползается по всей груди. У него онемело левое плечо, левая рука ослабла и задрожала.
«Мне плохо, – удивленно подумал он, – но почему? Нежели я думаю, что это…» «Кто?» – почти испуганно спросил он. «Нет, – запротестовал Корби, – это может быть кто угодно. В этом подъезде живет несколько сот человек. Мог умереть любой из них или любой, кто заходил к ним в гости. Мог умереть почтальон, слесарь или электрик. Да мало ли кто мог умереть».
«Случайность, – подсказал предательский шепот. – Даже после всего, что случилось, ты веришь в случайности. Так вот. Это случайность. Совпадение. Просто там, куда ты приходишь, иногда умирают люди. Не больше и не меньше».
Корби стало холодно. Он так ослаб, что повалился грудью на ржавый брус балконных перил. Он почти ничего не видел, но продолжал смотреть вниз.
Глава 19
Невесомость
Когда труп уже грузили в машину, Аня вернулась вместе с Пашей и с биноклем.
– Мокро, – отметил Паша, но вместе со всеми перегнулся через перила и заглянул вниз. Корби пришлось потесниться. Он прислонился плечом к белой, оштукатуренной стене лоджии. Бетон был холодным. Подростка начала бить мелкая дрожь, но он все равно не мог перестать смотреть.
– Он прав. Это точно труповозка, – сообщила Аня. – Там внутри ничего нет. Только полки для тел.
– Дай посмотреть, – Комар почти вырвал у нее бинокль.
– Осторожно, он не мой, – сказала Аня.
– А чей? – поинтересовался Паша.
– Моего парня, – ответила Аня.
Комар закрутил ремешок на своем запястье и поднес бинокль к глазам.
– Я даже не думал, что бывают такие штуки, – сказал он. – Прикиньте, я могу прочитать марку сигарет на пачке у санитара в кармане.
– Правда? – спросил Паша.
– Сам посмотри, – ответил Комар.
– Ой, – сказал Паша, – земля как будто в глаза прыгнула.
– Классная вещь, – констатировал Комар. – У него что, цифровой дальномер?
– Да, – подтвердила Аня.
Корби видел, как санитары отщелкивают какие-то стерженьки на углах носилок, как они задвигают закрытого брезентом покойника в одну из ячеек в кузове своего автомобиля. Подросток представил, что стоит около носилок. Все остановилось. Капли дождя висят в воздухе и не падают. Оцепенели руки и плечи людей в синих комбинезонах. Носилки замерли, один их край лежит в полозьях ячейки, другой еще держат двое мужчин.
Корби медленно оглянулся. Он видел неподвижное лицо милиционера за лобовым стеклом патрульной машины и двух оперативников, курящих под коньком подъезда. Дымок их сигарет завис в воздухе. Корби мог смотреть сквозь него, как сквозь тонкую кисейную ткань.
В мире, где больше не падали капли дождя, наступила абсолютная тишина. Корби переступил с ноги, снова взглянул на носилки. Очертания тела под гладкой поверхностью. Покойник рядом. До него можно дотянуться рукой. Его тело можно ощупать сквозь эту скользкую резину, а потом можно откинуть покров и увидеть лицо.
– Интересно, что за жмурик, – сказал Комар.
Корби представил, как протягивает руку. Его дрожащие пальцы замерли над затянутым в резину лицом мертвеца.
«Да, интересно, – подумал он, – что это за жмурик? Что там будет, если поднять брезент? Может, там уже нет лица, его соскоблили ножом или вытравили кислотой? А может быть, там тот, кого ты знаешь».
– Его задвигают, – сообщил Паша. – Корби, хочешь посмотреть?
Корби заторможено оглянулся на своих старых друзей. Он видел, как Паша сует ему в руки бинокль. Тот был огромный, тяжелый, с рифленым корпусом из черного металла. С какими-то кнопочками и колесиками на боку.
Корби вспомнил, как четыре года назад чужой человек обругал его за то, что он, мальчишка, смотрел на разбившуюся машину своих родителей. Но даже если тот мужчина был неправ на его счет, он был прав насчет всех остальных, кто пришел туда поглазеть.
Корби повернулся к Паше, взял у него бинокль и вдруг импульсивно швырнул его об пол балкона. Тяжелый прибор с грохотом упал на кафель. Одна из плиток раскололась, а из металлической рампы бинокля выпала стекляшка окуляра.
Корби не хотел таких разрушений. Он сам немного испугался того, что сделал. Он стоял дрожащий, прижавшись спиной к боковой стене лоджии, и смотрел на трех людей, которые когда-то немало для него значили.
– Срань господня, ты разбил его, – сказал Комар.
– Это не цирк, – ответил ему Корби.
Аня села на корточки и подняла стекляшку окуляра.
– Ты сумасшедший, – растерянно произнес Паша.
– Там умер кто-то! – закричал ему в лицо Корби. – А вы пялитесь на носилки с трупом, как на бесплатное шоу!
Ему никто не ответил. В наступившей тишине Комар издал странный смешок. Аня пыталась вставить стекло обратно в бинокль. Ее руки немного дрожали.
– Люди всегда пялятся, – истерично продолжал Корби. – Они смотрят мертвым в глаза, или на крышку гроба, или на разбитую машину. Им не больно. Им это нравится.
– Старый добрый Корби вернулся, – сказал Комар. – Теперь я вижу.
Аня не смогла установить окуляр на прежнее место и просто поднесла бинокль к глазам.
– Одна половина работает, – как-то странно сказала она. – Я обещала Сане, что с этой штукой ничего не случится.
– Может, получится починить? – спросил Паша.
Аня перевела взгляд на Корби.
– Уходи, – потребовала она. – Я верну тебе твою одежду, и вали отсюда.
– Никуда он не пойдет, – сказал Комар.
– Это мой дом, – огрызнулась Аня.
Корби молча открыл балконную дверь и вернулся в комнату. Комар
