таком состоянии машину доведу до ближайшего столба! — хотя на самом деле последствий обильных возлияний я не ощущал. Первым среди пропущенных был телефон брата. — Тай, всё потом. Привези, пожалуйста, Алину к нам. Срочно нужна её помощь! — сразу сказал я брату. — Что случилось? — голос брата почти не изменился, но я знал, что такой спокойный он только когда работает. — Я… — я несколько раз вдохнул и выдохнул, прежде чем озвучить. — Я изнасиловал Милану. Трубку я положил сразу. Знаю, в каком бы шоке не был бы сейчас от моего признания брат, сначала он сделает необходимое, а уже потом будет задавать вопросы.
Звонок от Баграта раздался, кажется, через вечность. Я поднялся с пола, где сидел с Миланой в бессознательном состоянии на руках, схватил эти её бумажки, и поспешил вниз. Алине они точно понадобятся. Заодно и мне объяснит, что вот это всё значит. Баграт вопросов не задавал, но время от времени поглядывал на нас в зеркало заднего вида.
К дому мы подъехали почти одновременно с ещё двумя машинами. Из одной вышли Влад с Алиной, из другой брат и Злюка. Вот твою же мать! Я бегом поднимался по лестнице, остановился на мгновение, только увидев сидящего на верхней площадке Арлана, его взгляд наполнялся испугом и обидой.
Милану я понёс в свою комнату, следом за мной поднимались Алина и Оксана. Вид обеих не обещал мне ничего хорошего, но сейчас было на это, мягко говоря, срать. — Это что за? — выругался я, когда включив локтем свет, обнаружил, что в моей комнате, в кресле сидит Эльмира. — Я ждала тебя, — испуганно переводила она взгляд на меня, Оксану и Алину, а потом замерла, поняв, кто у меня на руках. — Алина, тут документы, что с ней было в эти дни. Может, помогут понять, что делать теперь. — Осторожно уложил Милану на кровать. — А с тобой, тварь, мы сейчас поговорим. Я выдернул её из кресла, только сейчас заметив, что она наряжена в вульгарную кружевную тряпку в облипку. — Значит, говоришь, Милана кому-то позвонила и ушла, передав тебе телефон? — я почти волоком стащил её по лестнице вниз. — А сама подсыпала ей отраву, да ещё и наврала, что я собрался на тебе жениться? Ты совсем дура? Думала, я об этом не узнаю? — Не думала, что ты побежишь за бросившей тебя престарелой подстилкой! — выкрикнула она. — Я только хотела избавиться от неё в твоём доме! — Повтори, что ты сказала? — прошипел я, сдавливая её горло. — Брат, угомонись! — вырвали её из моих рук Тай и Влад. — Ты был женат на моей сестре, я с детства жила неделями в твоём доме, ты оплачивал мои покупки. Сейчас все видели, что я вышла из твоей спальни! Ты не посмеешь отказать отцу, когда он потребует свадьбы! — визжала она. — А её выгонишь! И что, что я ей подсыпала? Она чужая. Ни нашей крови, ни нашей веры. Что? Будешь мстить мне за свою девку для развлечений? Я схватил её за волосы и вытащил визжащую дрянь во двор в чëм была. — Слушай внимательно. — Швырнул я её на дорогу перед домом. — Ты больше не то, что в мой дом не войдëшь, или приедешь в этот город, ты больше за забор дома своего отца морды не высунешь, поняла. Иначе, я узнаю, и ты отправишься в бараки бойцов, как развлечение. Ты меня услышала? — Я… — всхлипывала она. — Мансур, если через пятнадцать минут, эта дрянь всё ещё будет здесь, забирайте и развлекайтесь. — Отдал я приказ стоявшему на воротах бойцу под испуганный визг девки. Прежде чем переступить порог собственного дома я вдохнул, сжав кулаки. Тайгир стоял у окна, а на нижних ступеньках лестницы рядом сидели Арлан и Влад. Сын встал, когда я вошёл в дом. — Я же сразу говорил, что случилась беда, что не могла Милана уйти сама. — Припомнил мне он. — Ты мне не поверил, слушать не стал. — Арлан, послушай… — Нет. — Перебил меня сын, сжав кулаки. — Ты мне обещал, что всегда будешь слушать! — Сын, я виноват. И перед тобой, и перед Миланой. Я тебя сейчас очень прошу. Иди в свою комнату, пожалуйста. Я приду к тебе позже, и мы поговорим. Сейчас важнее, чтобы Алина смогла помочь Милане. — Просьбы сына и его крики очень хорошо сохранились в памяти. — Она нуждалась в помощи три дня назад. — Бросил мне сын и, развернувшись, пошёл наверх, не оглядываясь и не сказав больше ни слова. В гостиной была тишина. Мы все трое молчали. Мне нечего было сказать, а брат давал мне отсрочку, чтобы самому прийти в себя. Сверху раздались быстрые шаги. Ксана спускалась по лестнице разъярённой фурией. Губы сжаты, глаза сверкают от злости. Понятно, от чего увидев её такой, Тай прикипел на всю жизнь.
Не останавливаясь, она со всего размаха ударила меня по лицу. Удар был такой силы, что, не смотря на изящное телосложение невестки, я пошатнулся. — Ну, ты и муд@к! — армейское прошлое Ксаны порой давало о себе знать. — Милане нужно наблюдение и уход, — не смотря на меня, но сдерживаясь с заметным усилием, проговорила Алина. — Я забираю её в центр. — Тайгир, помоги перенести её в машину, пожалуйста. — Попросила Ксана брата. — Нет. Она не любит больницы, у неё с ними связаны плохие воспоминания. — Остановил я брата. — С тобой, зато у неё теперь связаны, зашибись какие воспоминания. — Высказалась Ксана. — Я понимаю, я наломал дров… — Чего? — всё-таки не выдержала Алина. — Наломал дров? Ты сейчас серьёзно или издеваешься? Девочку по твоей вине накачали отравой! И это не просто медикаментозное отравление, это гормональные препараты. То есть мало того, что отравление, так ещё и весь организм, все внутренние системы получили мощнейший удар! Да ни один врач не возьмется тебе гарантированно предсказать, как, где и на чëм подобное отразится. А она ещё и была в муниципальном заведении, где ей сделали промывание и немного сняли симптоматику. А ты вместо того, чтобы хотя бы попытаться узнать что произошло, накинулся и изнасиловал. И насколько я могу судить, особым проявлением внимания и заботы этот, простите, акт не сопровождался! — И согласно собственным правилам и убеждениям, ты сейчас должен подняться к ней и сообщить, что чтобы остаться достойной женщиной и не потерять твоё уважение, она должна в петлю влезть. Так же ты мне говорил во время нашего замечательного разговора? — шипела Ксана. — Уязвлëнное самолюбие, алкоголь и ревность. — Перечислил я, понимая, что если Милана сейчас уедет из моего дома, обратно она уже никогда не вернётся. — Ксана, помнишь тот день,
