маски.
Святослав и еще один мальчишка из его роты стояли навытяжку, изображая свиту княгини. Кроме них тут было еще человек десять слуг, почтительно выстроившихся вдоль стен огромной юрты. Княжич смотрел во все глаза. Он неплохо понимал степное наречие, которое слегка отличалось от племени к племени, и теперь вслушивался в гул голосов, что стоял в палатке. Юные ханши шептались между собой, сидя с важным видом, и копировали ужимки своих матерей. Все, кроме одной, которая отвернулась от сестер, бросая порой короткие едкие фразы. Она-то и притянула взгляд Святослава, который косил глазами, изо всех сил пытаясь разглядеть каждую из невест. Девчонка была хороша. Хороша до того, что даже потуги рабынь, густо измазавших юную кожу белилами, оказались тщетны. Она не смогли ее изуродовать, как ни пытались. Пустая болтовня юных ханш вызывала у девчонки безумную скуку, и она даже не пыталась этого скрыть. Она не ладила с остальными, отбивая постоянные нападки сестер какой-нибудь колкостью. Ее ответы были остроумны, обидны и очень точны. Девчонка была неглупа.
— Тебя, Юлдуз, вообще никто замуж не возьмет, — в сердцах сказала ей одна из невест, не выдержав очередной насмешки. — Ты змея, у тебя ядовитое жало вместо языка.
— Да я и не хочу замуж, — пожала плечами та. — Быть третьей женой и целыми днями болтать с такими же глупыми дурами, как вы! Я сойду с ума!
— А чего ты хочешь? — прыснули в кулак ее сестры. — Скакать на коне по степи и охотиться? Да кто тебе позволит! Ты же не воин!
— Отец позволяет мне иногда, — с тоской ответила Юлдуз. — А если я выйду замуж, то все пропало. Богиня Умай, помоги мне! Я не хочу ехать в эти леса!
— Да тебя же еще не выбрали, — засмеялись сестры. — И не выберут никогда! Отец отдаст тебя за последнего из своих нукеров. Какой жених из хорошего рода возьмет такую, как ты? Твоя мать простая наложница! Черноногая служанка! Служанка! Служанка!
Шепот невест почти не доносился до княгини и ханш, которые начинали шуметь все сильнее. Они дегустировали какую-то наливку, которую подали слуги. В центре юрты с каждой минутой голоса становились громче, а визгливый смех звучал все чаще. Сладкое крепкое пойло ударило в голову непривычным к нему степнячкам. Святослав перестал слушать и просто исподволь разглядывал понравившуюся ему девчонку, бросая на нее косые взгляды. Он уже сделал свой выбор. Впрочем, скоро княгиня Людмила сама будет говорить с каждой из невест. День будет длинным, и Святослав переступил с ноги на ногу. Ему безумно надоело стоять на одном месте.
Днем позже в ханской юрте состоялся такой разговор.
— Уверен? — испытующе смотрел на князя Кубрат. — Юлдуз — моя любимица. Я взял к себе ее мать за красоту. В степи не было женщины желаннее. Она простого рода, но у нее не было отбоя от женихов. Она и дочь мне родила такую же красивую, как она сама. Но, если честно, объездить Юлдуз будет совсем непросто, уж слишком она своенравна. Она скачет на коне и бьет из лука не хуже иного мальчишки. Я сильно избаловал ее, хан Само.
— Ну, про то, что творил мой сын, я тебе уже рассказывал, — хмыкнул Самослав. — У него получится, поверь.
— Твой сын отважный батыр, — уважительно покачал головой Кубрат. — Утопить три ромейских корабля, подумать только! Когда мы их познакомим?
— Да хоть сейчас, — кивнул Самослав. — Мой сын здесь, притворяется слугой собственной матери.
— Парень захотел сам выбрать себе жену? — захохотал Кубрат. — Молодец! Зови его сюда!
Святослав вошел в огромный шатер и поклонился. Внутри он увидел собственного отца и коренастого степняка с раскосыми глазами, которые, казалось, проникали в самую душу. Кубрат, державший в кулаке всю степь от Кубани до устья Дуная, совершенно точно не был простаком. Хан хорошо знал человеческую натуру, ведь он правил огромным и беспокойным народом. Бритая наголо голова, украшенная длиной косичкой, притянула взгляд Святослава. Это было очень непривычно для западных земель, где длина волос символизировала статус человека.
В юрту ввели и девчонку, которая даже не пыталась скрыть своего недовольства. Узкие глаза полыхали молниями, а пухлые розовые губки сложились в недовольную гримасу. Юлдуз по-прежнему была густо набелена, а ее брови подвели черной краской. Зачем они так уродуют своих женщин? — удивился Святослав, но промолчал. Мать, сопровождавшая невесту, низко поклонилась хану и его гостю и, пятясь мелкими шажками, вышла из юрты. Она не произнесла ни слова, и ни разу не подняла глаз от земли.
— Дочь моя, ты выйдешь замуж за Святослава, сына повелителя западных земель, — сказал Кубрат, отхлебывая из чаши. — Тебя ждет самая лучшая судьба, какую только можно себе представить. Твой будущий муж очень богат.
Девчонка блеснула влажными глазами, но не сказала ни слова. Лишь одинокая слезинка прокатилась по щеке, проделав борозду в толстом слое белил. Юлдуз коротко поклонилась отцу и снова застыла, словно статуя. Перечить повелителю на людях она не посмела.
— Я подарю тебе самого лучшего коня, — сказал вдруг Святослав в оглушительной тишине юрты. — А сразу после свадьбы мы с тобой поедем на охоту. В наших землях много тарпанов и оленей. Тебе там понравится.
— Что? — совершенно растерялась Юлдуз. — Ты не шутишь?
— Не шучу, — совершенно серьезно сказал Святослав. — И я сверну шею любому, кто приблизится к тебе с этой дурацкой краской для лица.
— Я сама перережу ему глотку, — улыбнулась девчонка с самым счастливым видом. — Ненавижу это все!
— Ну, надо же, — удивленно протянул Кубрат. — Как, однако, они быстро поладили. Наверное, я старею, хан Само! Я уже совсем перестал понимать людей. Собирайся, Юлдуз. Ты поедешь в земли будущего мужа вместе со своей свекровью. Она научит тебя тамошним порядкам.
— Как обстоят дела на востоке? — спросил Самослав, когда дети вышли их ханской юрты.
— Да все, как всегда, — пожал крепкими плечами Кубрат. — Тюрки перегрызлись и режут друг друга. Племена дулу и нушиби ослабли в этой войне. Того и гляди, китайцы наложат лапу на их земли. Танские императоры оказались на редкость зубастыми парнями.
— А хазары? — вновь спросил Самослав.
— Да ничего особенного, — равнодушно пожал плечами Кубрат. — Режемся с ними за пастбища на востоке. Так на то
