зале раздались стенания его волынки, а потом славный волынщик показался в дверях и повел Клан Кэмпбеллов на празднество.
– Угомонись, Стив! Играть ты горазд, но очумеешь тут от этого воя! – воскликнул дядя Джем, зажав уши руками: ему музыкальное увлечение сына было в новинку и, по его же словам, «убило наповал».
Стив как мог тихо загудел танец горцев, и мальчики пустились в пляс, окруженные восторженными родственниками. Капитан Джем показал себя настоящим моряком – не мог он просто стоять, когда вокруг такое оживление, поэтому, когда волынщик все-таки выдохся, он грациозным прыжком вылетел в центр зала и осведомился:
– Ну, кто умеет танцевать «До и после»?
И, не дожидаясь ответа, принялся насвистывать мелодию так соблазнительно, что миссис Джесси «вышла» к нему, смеясь девичьим смехом; Роза и Чарли встали во вторую пару, и вся четверка пустилась в пляс с воодушевлением и мастерством, заставившими остальных, недолго думая, к ним присоединиться.
За этим великолепным началом последовало еще множество танцев, но вот наконец танцоры вынуждены были признать, что устали. Даже Фун-Ши отличился, танцуя с бабушкой Изобилией, – она вызвала особое его восхищение, будучи самой дородной дамой во всей компании, а в его стране пышные формы считаются эталоном красоты. Славная дама заявила, что его восхищение очень ей льстит, мальчики же подозревали, что она «положила на него глаз», иначе он ни за что не осмелился бы подловить ее под омелой и, встав на цыпочки, галантно приложиться к ее пухлой щеке.
Как хохотали они над ее изумлением, как сверкали черные глазки Фуна, совершившего этот подвиг! На эту шалость его толкнул Чарли, а сам Чарли так хотел поймать Розу, что постоянно расставлял ей всевозможные ловушки, а других умолял ему посодействовать. Но Роза не теряла бдительности и ни разу не попалась в силки, заявив по ходу дела, что к столь глупой традиции относится с глубоким презрением. А вот бедняжке Фиби повезло меньше, и Арчи не преминул безжалостно воспользоваться тем, что она, ничего не подозревая, встала прямо под злосчастной веткой, откуда протягивала чашку чая тетушке Саре. Если бы благородного Вождя так не взбудоражило появление любимого папы, вряд ли бы он на это решился, да и тут извинился с присущей ему галантностью и подхватил поднос, который Фиби едва не выронила.
Джейми решительно предложил всем дамам добровольно подходить к нему целоваться; что же до дяди Джема, он вел себя так, будто зал превратился в омеловую рощу. Дядя Алек сумел тайком положить веточку на чепец тете Мире, а потом ласково ее поцеловал – ей, похоже, шутка пришлась очень по душе, потому что ей всегда нравилось участвовать в мелких семейных проделках, а Алек был ее любимым племянником.
Один лишь Чарли так и не поймал пугливую птичку, и чем ловчее она уворачивалась, тем упорнее он пытался затянуть свои силки. Когда все его уловки ни к чему не привели, он заставил Арчи предложить игру в фанты.
«Понимаю, к чему он клонит», – подумала Роза и насторожилась пуще прежнего: скоро собрали целую кучу вещиц, но ее фанта среди них не было.
– Ну ладно, сейчас выполним задания и поиграем во что-нибудь еще, – предложил Уилл, понятия не имевший обо всех этих сложных кознях.
– Еще один раунд – и поиграем, – ответил Вождь, расставивший силки снова.
И вот пришел Розин черед отвечать на вопрос – и в тот же миг издалека раздался перепуганный голос Джейми:
– Сюда, скорей, скорей!
Роза вздрогнула, прослушала вопрос, и тут же раздалось дружное: «Фант! С тебя фант!» – причем к остальным присоединился и маленький предатель.
«Все, попалась», – подумал юный озорник – его склонная к шалостям душа так и пела.
«Все, пропала», – подумала Роза, со строгой неприступностью, которая отпугнула бы всякого, кроме бесшабашного Принца, подавая ему подушечку для иголок. Собственно, даже он немного смутился и решил «не очень-то мучить» ловкую Розу.
– Ну и что сделать этому красивому фанту? – спросил Стив, поднимая подушечку у Чарли над головой: Стив вызвался раздавать фанты и Розин приберег под конец.
– Очень красивый?
– Очень.
– Ладно, тогда этому фанту отвести старину Мака под омелу и ласково его поцеловать. То-то он взбесится, а? – И негодник захихикал, понимая, как сильно смутит двух безобидных родичей.
Среди молодых друзей, стоявших в уголке, повисла многозначительная пауза: все знали, что Мак «взбесится», поскольку он терпеть не мог подобного вздора и, как только началась игра, ушел разговаривать со старшими. Вот и сейчас он стоял у камина и слушал разговор отца с дядями, причем вид у него был мудрый, как у молодого филина; он понятия не имел, что против него замышляют.
Чарли думал, что Роза откажется, и очень удивился, а отчасти и обрадовался, когда, глянув на вторую жертву, она вдруг рассмеялась, подошла к компании джентльменов и, поманив дядю Мака под омелу, сердечно его поцеловала – к величайшему его изумлению.
– Спасибо, душенька, – поблагодарил ее ничего не подозревающий джентльмен, явно польщенный столь неожиданной честью.
– Да ну! Так нечестно… – начал было Чарли.
Но Роза оборвала его, присев в реверансе и заявив:
– Ты сказал «старина Мак», вот я и выбрала старшего, хотя это и неуважительное обращение. У вас был последний шанс, сэр, и вы его прохлопали!
В этом сомневаться не приходилось, потому что в тот же миг Роза дернула на себя ветку омелы и бросила ее в огонь; мальчики радостно завопили, глядя на сокрушенного Принца и довольную своей сообразительностью Розу.
– Что там за шутки? – осведомился младший Мак, которого смех вывел из глубокой задумчивости, навеянной беседой со старшими.
Но самый громкий вопль раздался после того, как Мак, которому объяснили, что к чему, задумчиво уставился на Розу сквозь очки и философически изрек:
– Ну, даже не знаю, могла бы и попробовать, я не сильно бы возражал.
Тут мальчики так разгорячились, что их уже было не унять, – они задразнили беднягу Червя, который не видел решительно ничего смешного в том, что проявил отменную самоотверженность в непростой жизненной ситуации.
Вскоре после этого обнаружилось, что Джейми свернулся в уголке дивана и крепко спит; стало ясно, что пора по домам, и все начали прощаться.
Они стояли в прихожей, не спеша пожелать друг другу спокойной ночи, и тут вдруг негромкий голос завел «Дом, милый дом» – все замерли и вслушались. Пела Фиби, бедная маленькая Фиби, у которой никогда не было своего дома, которая никогда не знала ни материнской, ни отцовской, ни братской, ни сестринской любви, которая была одинока в этом мире, но никогда не поддавалась страху
