– Всегда пожалуйста, – улыбнулся герцог.
– Папа скажи, а какая мама была в качестве подопечной?
– Ну, – задумался Викториан, – своенравной.
– И всё? – не унималась девушка.
– Так сразу, всё не перечесть. – Улыбаясь сказал отец. – Тебя что интересует? Лживое падение с лошади или правдивое? Или быть может как она полезла в фонтан за камешком? Жаль, я тоже не был свидетелем последнего.
– Ты не шутишь?
– Нисколько, – ответил герцог, – спроси у мамы.
– Но как вышло так? – задала она интересующий её вопрос, – что вы вместе, я имею в виду, муж и жена.
– Я понял, что жить без неё, это смерти подобно. Видит Бог, как я сопротивлялся, зная что не должен ничего чувствовать, но всё равно, стремился оказаться рядом. И вот, – продолжил он улыбаясь, – мы с тобой танцуем. Я веду к тому, что возможно, многое кажется невероятным, но всё решаем только мы сами. И что бы ты не выбрала, – говорил он тише, так как музыка закончилась и они шли обратно, – Я всегда тебя поддержу.
– Спасибо папа, – искренне ответила Кэтрин.
– Ты можешь расслабиться, – немного наклонясь проговорила герцогиня, как только они подошли. – Эмили не стоит в стороне, а каждый танец при кавалере. Поэтому, не могла бы ты обратить своё внимание, – она перевела взгляд на графа Ливингстона. – И возможно, поменять своё отношение к нему?
– Я не могу, – тихо сказала девушка, не рискуя даже смотреть в его сторону, это слишком волнительно.
– Можешь, – Шеридан взяла дочь за руку. – Ты не просто можешь, ты обязана сделать это. Потому что, лично я думаю хватит вам уже страдать. И к тому же, – герцогиня посмотрела на мужа, – Мы с твоим отцом, как никто другой знаем, какого это, запретная любовь. С той разницей лишь, что свою любовь, запретной делаешь именно ты, милая. – Она «подала» знак супругу.
– Ваша светлость, я надеюсь вы не откажете мне в скромном танце? – Быстро среагировал тот.
– Я хочу, чтобы ты подумала сердцем, – проговорила герцогиня, прежде чем отправиться танцевать, оставив её одну.
Кэтрин проводила взглядом, родителей они кажутся, такими счастливыми. «У настоящей любви, не бывает всё просто, от этого она и становиться крепче», вспомнила она слова матери. Девушка перевела взгляд на Эмили, она улыбалась танцуя с бароном Ватлером.
Возможно, если бы это был какой-нибудь фильм, где главная героиня была бы ни мисс Ронвелл, то это был бы идеальный финал. Все счастливы, все танцуют. Но, для этого финала, всего этого мало…
– Я надеюсь, это всего лишь шампанское? – Кэтрин услышала позади голос, от которого, кровь закипает. Она обернулась, изо всех сил пытаясь не выказать своего волнения.
– Вы можете быть спокойны, – ответила она ровно, несмотря на ужас творившийся внутри. – Это всего лишь шампанское. – Она устремила свой взгляд на танцующих, чтобы не смотреть на него. Но это не помогло, неловкость от его пристального взгляда, ощущалась словно он касался её им. Желание сбежать было огромным, Кэтрин повернулась намереваясь сказать, что ей необходимо отлучиться, но не успела.
– Потанцуйте со мной, – он смотрел, казалось прямо в душу.
– Я не…
– Прошу, подарите мне, всего лишь танец и я уйду. – Ричард поклонился.
Она не собиралась соглашаться, ведь всё было сказано ещё тогда, но что-то умоляющее было в его взгляде, что не позволило ей уйти. На «трясущихся» ногах Кэтрин присела в реверансе, дав своё согласие.
Музыка играла, разливаясь прекрасной мелодией, наполняя каждый уголок огромного зала. Танцующих пар, было множество, одни искренне веселились наслаждаясь вечером, другие едва могли терпеть друг друга. И никто не знал, что чувства этих двоих, влюблённых обострены настолько, что сердце Кэтрин грозилось разорваться на мелкие куски. В тот самый момент, когда она вложила свою руку в его горячую, казалось пламенную ладонь, когда другая его рука легла чуть пониже плеч девушки и Ричард закружил её в вальсе.
Это был их первый танец и волею судьбы грозился быть последним. Они не произнесли ни слова, казалось в этом огромном зале, да что там зале, даже в целом мире, нет более любящих глаз и сердец, что бьются в унисон друг друга.
Когда закончилась музыка Ричард проводил Кэтрин, поцеловал руку, ещё раз поклонился и, как и обещал ушёл, оставив после себя ужасное чувство одиночества, дискомфорт от потери тепла, его тепла. Не выдержав она посмотрела ему вслед, граф Ливингстон уверенной походкой покидал последний, завершающий бал сезона.
Дальше, всё что происходило было для Кэтрин безжизненным, не имеющим никакого смысла. Да, она улыбалась и даже танцевала, но делала это исключительно, потому что так надо. Сама же, не чувствовала ничего, кроме огромнейшего опустошения, словно в груди, где должно биться сердце образовалась огромная дыра.
Часа через три, когда бал практически подошёл к своему логическому завершению, и гости изрядно подпившие, и основательно уставшие от нескончаемых танцев, всё больше собирались в небольшие «кучки», обменяться впечатлениями или проще сказать посплетничать, Кэтрин попросила отвезти её домой. Свой долг она выполнила, позволив Эмили в полной мере насладиться балом. Но больше, сил нет и это даже не из-за графа, который давно покинул это «собрание», а просто потому что она устала.
И каково же было удивление, когда по возвращении в Ронвелл-холл, дворецкий сообщил о гостье, ожидающей мисс Кэтрин, в библиотеке.
Это настораживало, в столь ранний час, никто не совершает дружеских визитов. Переглянувшись с герцогиней, Кэтрин «бросилась» туда.
Леди Оливия поднялась, как только девушка вошла. Ужасное предчувствие овладело Кэтрин. Как всегда это бывает, воображение рисует самые ужасные картины. Дрожащими руками, девушка закрыла дверь и прошла к графине.
– Чем могу быть полезна, в столь ранний час? – спросила она, пытаясь понять по выражению лица леди Оливии, насколько всё серьёзно.
– Сейчас, я понимаю, что была эгоисткой, заставляя сына жениться, – словно рассуждая заговорила Оливия. – Но, мне казалось, что главное это его согласие. Я никак не могла предположить, что всё сложится именно так. Кэтрин молча слушала, съедаемая уже таким близким для неё, чувством вины. – Ричард полюбил вас, ему было наплевать, что вы обычная компаньонка, он желал сделать вас, графиней Ливингстон. – Она приблизилась к Кэтрин. – А потом, эти ужасные дни, – каждое слово еще
больше твердило Кэтрин «Виновна». – Мой сын, страдал, – на несколько секунд она замолчала, а затем продолжила дрожащим голосом. – Он напивался до бессознательного состояния, чтобы не чувствовать, забыться сном, приходил в себя, чтобы вновь напиться и так несколько недель.
Кэтрин отвернулась, слёзы текли по щекам.
– Да, слушать это тяжело, но ещё тяжелее было наблюдать за тем, как день за днём я теряла своего сына…
– Это всё ужасно, – проговорила вошедшая герцогиня, как не пыталась она, не смогла остаться за дверью. – Но страдал не только ваш сын, – Она взяла Кэтрин за плечи и развернула лицом к графине.
