пригодится.
Потом я проверил тряпицу с кольцом Фортуны, из-за которого я однажды остался без пальца. Ненадолго, правда, но тем не менее меня впечатлило так, что воспоминания до сих пор казались очень и очень свежими…
В ту же секцию я положил яблоко из мира мертвых — то самое, что выросло вопреки всем правилам и законам рядом с дворцом Аида. И завернутый в платок камешек из пещеры Сотота. Хрен знает, зачем он мне нужен, но почему-то мне казалось очень важным его сохранить.
Вроде, все. Но почему у меня такое ощущение, будто я что-то забыл?..
— Все, дети, давайте на выход! — раздался на всю харчевню громкий голос Майи. — Сегодня больше историй не будет! Можете с собой на дорогу взять сколько угодно булочек, и давайте по домам!
Она спустилась со второго этажа, будто пролетела над ступенями. Собранная, активная, стремительная, в черном облегающем костюме, который в последний раз я видел на ней еще в старой школе «Парящего Грифа». Глаза блестят, на щеках — румянец. Как же давно я не видел Майку такой!
Она принялась торопить малолетних посетителей, и те с выпечкой в зубах нехотя поплелись прочь.
— А когда будет продолжение?.. — спросила Майку какая-то девочка. — Опять через неделю?..
— Да, — рассеянно отозвалась та. — Конечно. Приходите в субботу…
И тут меня осенило.
Точняк! Я забыл про барона Субботу!
Конечно, исполнять обещание, данное Самеди, было не так чтобы жизненно необходимо. Но я все же старался не бросать слов на ветер. И потому принялся искать по карманам кусочек божественного скелета.
Неужели потерялся?..
Так, обыскивая себя, я натолкнулся на черепушку, данную Оракулом. Флешку с памятью Сотота.
И чуть не застонал от собственного беспамятства.
Блиин, у меня ведь от всех этих происшествий в склепе совсем из головы вылетело, что ее нужно отдать! Вот я дур-рак, чуть не ушел вместе с ней!
Разогнав детишек, Майя подошла ко мне и порывисто обняла.
— Давай, салага-первогодка. Удачи тебе и попутного ветра. Верни нам нашего магистра!..
Бровь Деметры, внимательно наблюдавшей за всем происходящим, приподнялась еще немного выше.
— Хорошо-хорошо, — отозвался я, пытаясь высвободиться из ее объятий.
— А ну разойдись! — донесся грозный рык пушистого панды. Ко мне из задних комнат, ковыляя, направлялся Та’ки. — Оставь его, неуемная женщина! Дай-ка теперь я обниму нашего медвежонка!
— Ты хотел сказать, грифенка? — поправила его Майка, за что тут же получила нахлобучку в виде подзатыльника.
— Не перечь богу! — прикрикнул на нее Та’ки, и следующим заграбастал меня в свои объятия. — Бездушная ты все-таки субстанция, я ж птенца отпускаю!..
— Так птенца или медведя? Ты уж определись, — с ехидной физиономией подбоченилась Майка.
И тут с лестницы донесся низкий голос Кас.
— Данечка, подожди! Дай-ка и я тебя…
Брови Демки поднялись еще на несколько миллиметров повыше. Таким темпами они вообще у нее скоро с лица убегут.
— Так, если мы тут все обниматься будем, дело закончится только к вечеру, а мне бежать надо! — попытался я отмахаться от очередных объятий.
И почувствовал, как в боковом кармане куртки с левой стороны что-то забарахталось. Сунул руку — и облегченно вздохнул. Вот она, костяшка Самеди. Наконец-то!
— Все, дистанционно всех обнимаю, и до встречи! — крикнул я друзьям. Махнул им на прощанье, подхватил сумку на плечо и потащил Деметру за собой к выходу.
— Не удивлюсь, если и на улице уже выстроилась очередь из девушек, богов и богинь, желающих тебя пообнимать, — с усмешкой съязвила Демка, зыркнув на меня.
— Ой, ну скажешь тоже, — отмахнулся я. — Кому я на той улице нужен!..
И, распахнув дверь, с изумлением увидел на пороге Стеф.
Та, видимо, как раз собиралась войти, так что я практически врезался в нее. Девушка неловко отшатнулась, и мне пришлось ловить госпожу дознавательницу обеими руками, чтобы ее выдающаяся задница не оказалась в луже у крыльца.
Сдерживая приступ смеха, Деметра кашлянула в сторону, а Стефания вдруг зарделась, как школьница из анимашки.
— Извини! Не ушиблась? — спросил я, поспешно убирая от нее руки.
Честное слово, осталось только Флоре с Арахной приползти меня проводить, и утенке пришлепать для полного комплекта!
— Нет, все хорошо, — смущенно отозвалась Стеф. — Я на минуту… Хотела… — тут она запнулась, многозначительно покосилась на Деметру, которую явно не узнала и приняла за простую смертную.
Но той-то фиолетово на Стефские намеки. Вздернув подбородок, она с двойным вниманием уставилась на гостью, вообще ни разу не смущаясь.
— В общем… — со вздохом продолжила Стеф. — Ты бы не мог заглянуть сегодня в ратушу? Есть кое-какие вопросы, которые я хотела с тобой обсудить.
— Не вопрос, — с готовностью согласился я, лишь бы побыстрее закончить разговор. — Я приду.
— А разве ты… не уезжаешь куда-то? — спросила она, кивнув на мою сумку.
— А, это, — с улыбкой отозвался я. — Да нет, я совсем ненадолго. Скоро вернусь.
— Ладно, — сдалась Стеф. — Тогда вечером?
— Да, до вечера, — кивнул я и, схватив за руку ухмылявшуюся Деметру и потащил обратно в харчевню.
— Оу… а разве ты не только что оттуда? — озадаченно спросила Стеф.
— Да, забыл кое-что, — с широкой улыбкой отозвался я и скрылся за дверью.
Шумно выдохнул, как перед стопкой и прошипел на ухо Демке:
— Нас окружили. Отступать некуда, придется прорываться!
Та тихо рассмеялась.
— Осталось только, чтобы со всех сторон появились прехорошенькие девочки и мальчики, которые будут плакать и звать тебя папой!
— Кончай язвить. А то мне придется использовать запрещенный прием и напомнить, что скоро у тебя самой появится мальчик и девочка, которая будет звать тебя бабушкой, — Эй, народ, дайте пройти к заднему выходу!
— Вообще-то возвращаться — плохая примета, — буркнул Лёха.
— Молчи, грусть, — зыркнул я на череп, проталкиваясь мимо раскорячившегося посреди харчевни Та’ки.
— Да чего ты вообще мечешься, как ошпаренный? — спросила Деметра, останавливаясь. — Куда тебе надо?
— Ну э-эээ… Не знаю, — пожал я плечами. — Укромный уголок, чтобы перейти в другой укромный уголок, чтобы перейти…
— Очень захватывающе, но меня уже от одного только описания твоих «уголков» укачало, — фыркнула она.
Я вздохнул и признался:
— Просто нервничаю.
— Вот и я тоже. А зачем нервничать зря?
Быстрым жестом начертила в воздухе символ, и рядом медленно, как цветок, раскрылся портал.
Такого зеркала перехода я еще не видел. Оно напоминало нору в бездонную, искрящуюся лазурь. И, прежде чем я успел что-то спросить, Деметра обняла меня за пояс и потянула меня в яркое сияние.
— А вот теперь можешь начинать нервничать, — услышал я ее шепот, и через мгновенье ощутил твердую опору под ногами.
Я услышал нестройный гул голосов и стеклянное позвякивание.
А потом лазурь померкла, и все разом стихло.
Окинув беглым взглядом пространство вокруг, я увидел огромный зал с золочеными стенами, парящие в воздухе ароматные кадильницы и возвышение, на котором в царственных креслах восседали припотевшие мужики и раскрасневшиеся дамы в сияющих пеленках вместо одежды, тяжелых драгоценностях, с лавровыми венками и кубками в руках.
На восседающих персонажей снизу взирали ребята попроще — кто в набедренной повязке, кто типа в тоге. Они явно были под градусом, в руках держали пузатые стаканы и смотрели на нас с замершими на губах улыбками, предназначавшимися явно не нам.
Среди них я сразу узнал раскрасневшегося Диониса и Гермеса в его нелепой шапочке.
А значит, ошибки быть не могло.
— Дема… — едва слышно проговорил я. — А… где это мы?
— В Верхнем мире, — обычным голосом ответила мне Деметра, убрав от меня руку. — Сегодня у олимпийцев второй день большой тусовки в честь какого-то очередного подвига великого громовержца, и у меня имелось приглашение. Кстати, где сам виновник торжества, интересно?
В ответ на ее слова под потолком вдруг блеснула молния и ка-аак громыхнет прямо перед нами!
Перепуганным зайцем я едва успел отскочить в сторону, утащив за собой Деметру. А на том месте, где мы только что стояли, красноречиво задымился почерневший пол.
— Кого ты притащила в мою тронную залу, безумная⁈ — прогромыхал на все местное собрание раскатистый и очень низкий голос.
Из-за стола поднялся худосочный лысый старикан со злобным выражением лица. Вдоль его тела засверкали искры, и в считанные секунды шкурка старика растрескалась и съежилась, выпуская на свет высоченного, статного бога. Его белоснежные одежды развевались на несуществующем ветру вместе с ослепительно-белыми кудрями и длинной бородой. В мускулистых руках он держал сияющий жезл. На каждом пальце Зевса блестел крупный перстень, в кудрях полыхал самоцветами золотой венец.
В общем, он весь сверкал, как Томатоа из мультика, озвученный Лагутенко. И тоже явно любил жить «в блеске».
При виде Зевса у меня задрожали колени и руки. Обжигающая энергия
