Казненный на крайнем столбе вдруг шевельнулся, мучительно долго захрипел, колотя пятками, и Олтер очнулся. Ребята сбились с шага, сгрудились напротив. Бедняга с изувеченным лицом сипел, сухой язык ворочался в распяленном рту. Барат катнул желваками, положил ладонь на рукоять кинжала.
– Пить хочет… – буркнул Булгуня, беспомощно озираясь.
Стражник из Внутренней стражи презрительно скривился на сердобольных зевак и пристукнул копьем по брусчатке. Соседние стражники повернули головы, горожане на площади зашептались… Булогичи подтолкнули ребят, и отряд почетных учеников продолжил путь. Все молчали, подавленные.
«А вот и библиотека. А там и комнатка поганого Малеха. Эх, прирезать бы этого недоноска, забрать книгу – да и дело с концом…»
Наследник давным-давно так бы и сделал. Попросить Барата – верный дорча с радостью прикончил бы имперца, посмевшего угрожать Олтеру. Только паскудник оказался слишком хитер, написал все секреты в письме, а само послание запрятал…
«А может, выкрасть ночью учителишку, да его самого на столб и прикрутить? – мелькнула кровожадная мысль. – А что? Крайний-то пленник живой еще… Его снять, а Малеха подвесить. Небось мигом тогда все свои секреты поведает».
Стоило отряду покинуть площадь, как ребята ожили, загомонили. Вокруг только и разговоров, что о беспутстве имперцев.
– Это все Крент Грис, – сказал Юркхи. Голос юного степняка слегка подрагивал. – Это он их… На столбы…
– Откуда знаешь? – удивился Кольша.
– Знаю… – неохотно протянул Юркхи. – Наше стойбище недалеко от Арзрата. Неподалеку застава имперская – Крент там командиром был.
Все замолчали, навострили уши. Такого Юркхи раньше не рассказывал!
– Это давно было, еще до моего рождения, – пояснил Юркхи. – Но степь помнит. На заставе в основном арзратцы служили, любители резать улыбки. Но имперцы им не дозволяли, пока Крент не появился. Он даже в походы столбы с собой таскал, на пригорках вкапывал, чтобы издалека видать. Крент лично улыбки резал.
Юркхи замолчал, нахмурился.
– Не грусти, друг мой Юркхи! – толкнул приятеля в плечо Булгуня. – Улыбайся! А то придешь к своей наложнице с таким лицом, будто кислых слив объелся, она тебя и видеть не захочет!
– Ага, не то что танцевать – даже выходить не станет!.. – развеселились вокруг.
– Да и зачем тебе вообще эта наложница? – пожал плечами рачительный Фиддал. – Это же лишний рот кормить.
– У каждого великого хана должны быть наложницы! – запальчиво воскликнул Юркхи. – Много наложниц и много табунов!
– А у твоего отца много всего? – поинтересовался простодушный Кольша, во все глаза глядя на друга.
– Ну… – вильнул взглядом Юркхи. – У отца три жены, а моя мама – младшая… И дома я давно не был…
– Первое выступление – оно самое главное, – наставляла юную танцовщицу Марика. – На всю оставшуюся жизнь запомнится!
Вилея рассеянно кивнула в ответ. Придет все-таки ее нареченный или нет? А вдруг этот степняк и вправду один появится? И что тогда делать?
– Да ты меня не слушаешь! – нахмурилась Марика.
– Слушаю, – буркнула Вилейка. – Свою первую игру на канате пытаюсь вспомнить, да все никак не могу…
Гафр фыркнул – он все утро пытался отговорить сумасбродную девчонку от ее затеи, но так ни в чем и не преуспел. Леа с тревогой посмотрела на подругу и перевела взгляд на рассерженную хозяйку. Та ожгла гневным взглядом одетую на манер танцовщиц Дождевого храма пигалицу – под сплошной шелковой маской блестели непокорные глаза – и расхохоталась:
– Ну, Вилея! Таммата-нуи!..
Вилея в ответ озорно улыбнулась, тряхнула бедрами, всплеснула руками, сделала маленький шажок, другой. В такт движениям забренчали ножные и ручные браслеты. По твердому животу прошла волна…
– Тощая ты, йок, – вздохнул Юсси и взмолился: – Лучше на канате сыграй, а, йок?
Вилейка притопнула, закачала бедрами, наступая на Юсси, и старый степняк покачал головой:
– Ты луноликого ханича сразу призна́ешь. Как танец закончишь – ниц упади перед ним, лицо спрячь и руки протяни. Замри, пока он тебя не позовет или не похвалит…
Гафр поджал губы, однако Вилея лишь вновь рассеянно кивнула. Леа и Марика недоуменно переглянулись. Не перегорит ли девчонка раньше времени, сможет ли танцевать? Ведь гости придут совсем скоро…
Ребята развеселились и совсем позабыли о страшной казни на площади. Олтер вместе со всеми принялся размышлять вслух, пустят ли Юркхи вместе с наложницей в трапезную школы и разрешат ли взять ее жить в имение. Глядишь, Хак Струрр расщедрится и найдет место в самой школе для нее! Будет сидеть на уроках в дальнем уголке как мышка, ждать своего господина!
Почетные ученики и не заметили, как впереди показались гостеприимно распахнутые ворота заморского двора. По обе их стороны застыли плечистые статные стражники в набедренных повязках, чьи черные тела разрисованы хитрой белой вязью. Наконечники длинных копий уткнулись в высокое летнее небо, сверкая на солнце.
Булогичи расстарались: по просьбе болотников двор был пуст. Сегодня Марика закрыла вход для имперцев, принимая только дорогих гостей. Из центральных дверей появился старик Юсси, за его спиной виднелись и раненые курши, родичи Кольши. Толстяки радостно загомонили, приветствуя выздоровевших товарищей, но тотчас смолкли, стоило старому степняку выступить из толпы встречающих.
Морщинистое загорелое лицо Юсси бесстрастно, словно высечено из дуба. Узкие глаза сощурены больше обычного – ничего в них не увидать, не прочитать. Старик в неизменном стеганом халате вышел на середину двора, на самый солнцепек, сложил ладони перед грудью и замер истуканом. Шумная компания притихла, недоуменно переглядываясь и неловко топчась у ворот. Растолкав приятелей, вперед вышел Юркхи.
Старик тотчас ожил, угодливо изогнул спину. А вот Юркхи, напротив, расправил плечи, поднял подбородок. Лицо юного степняка отвердело, словно он взял в руки лук и выцеливал добычу. Юсси посеменил мелкими шагами через двор, пряча глаза и беспрестанно кланяясь. Он приблизился и собрался бухнуться на колени перед господином, однако Юркхи удержал за плечи верного слугу и слегка прижал к груди.
И после этого Юсси мигом изменился, разом превратился в знакомого старого ворчуна. Отстранившись от воспитанника, Юсси оглядел ханича с ног до головы и строгим голосом спросил:
– Хорошо кушал, йок?
Первой переливчато засмеялась Марика, за ней грохнули басом Булогичи, поспешая навстречу хозяйке. Курши хлопали по спине смущенных родичей, которые весело рассказывали о чем-то Кольше на родном языке, закатывая рубахи и показывая розовые следы от шрамов.
Булогичи раскланивались с хозяйкой заморского двора, прижимая пухлые ладони к груди. Из кухонной двери показался здоровяк Вуго, и болотники закричали наперебой, раскрывая объятия. По краю двора прохромал, смешно кособочась, незнакомый работник, и Олтеру его фигура на миг показалась смутно знакомой… Он повернулся ему вслед, чтобы получше разглядеть, – однако того и след простыл. Наследника позвали друзья, и Оли прошагал через двор и плюхнулся на скамью за столом напротив невысокого помоста, где раньше танцевали знаменитые заморские танцовщицы.
