— Так сразу и любимой? — сомнительно тянет Тихомиров и, прищурив глаз, рассматривает меня, словно впервые видит. — Ты ли это, Аренский Богдан Анатольевич?!
— Я, — слегка улыбаюсь его шутке и всё-таки усаживаюсь в кресло для посетителей. — Обновленный и воодушевленный.
— То есть мои угрозы будут лишь расточительством?
Киваю, уверенный как никогда в своих действиях. Даже если сейчас Ева сдастся и бросит меня, я больше не хочу такой жизни. Разведусь, отмоюсь от общественного дерьма и снова найду её. Даже на краю света другой галактики.
Они только мои!
— Ясно, — грустно тянет политик и прикрывает глаза сморщенной рукой. — Знаешь, Дан, я что-то устал в последнее время, а Рокси … она всё равно устроит светопреставление из вашего развода. Тут даже я ничего не смогу поделать, если только запереть в какой-то башне.
— Ну или выпороть ремнём, — продолжил варианты для спасения девушки самой от себя. — Она юна, разбалована и сильно ранена.
Игорь Леонидович снова превращается в камень.
— Я знаю, Богдан. Я знаю, как и то, что это моя вина. Я хотел затмить свою боль за счёт её радости, но этого оказалось мало.
— Мало. Ничтожно мало.
Мы оба молчим, думая каждый о своей утрате в тот далёкий день.
— Я понял тебя, Богдан. И считаю, твой долг исполнен. Я надеялся на твою помощь с дочерью, ибо я старею, но … не вышло. Твою финансовую поддержку, естественно, приму.
У меня отлегло от сердца. Я знаю этого человека с рождения, поэтому мне бы не хотелось вот теперь становиться врагами.
— Насчёт Роксаны у меня есть кое-какие соображения, но они вам вряд ли понравятся.
Мэр хмурит брови, но не рвётся узнать моих мыслей.
— Если будет желание, то встретимся, и я поделюсь с вами информацией.
Теперь кивает политик. Основной вопрос улажен, больше меня здесь ничего не держит.
Встаю, притягивая руку на прощание.
— Удачи на выборах, — желаю от всей души, хотя, как по мне, ему пора заканчивать с этой ролью.
— Взаимно, Богдан, — и крепко сжимает мои пальцы, а потом накрывает рукой и похлопывает. — Будь счастлив.
— Буду. Спасибо.
Я покидаю кабинет мэра, но едва прохожу холл, как натыкаюсь на поджидающую меня Роксану.
— Я не дам тебе развод.
Устало потираю глаза, так как сегодня ночью так и не уснул. Не хотел тратить минуты перед расставанием на сон.
— Я и не прошу, — отвечаю спокойно, но холодок в моём голосе тормозит приближение девушки.
Она недоумевающе смотрит на меня, пытаясь обыграть в партиях, которые я уже десяток лет успешно играю.
— Роксана, мы разводимся. И тут нигде нет знаков вопроса.
— Папа не позволит.
— Папа уже разрешил.
Гнев мгновенно искажает её красивое лицо, и она кидается мне на грудь.
— Ты не можешь меня бросить! — хватая за лацканы пиджака, Роксана пытается трясти меня как дерево, но я не позволяю.
— Не могу, конечно, — отрываю от ткани тонкие холеные пальцы и отбрасываю руки в стороны. — Чтобы что-то бросить, надо сначала это взять. Я не брал тебя. Никогда.
Она беснуется, и её взгляд мечется в разные стороны в попытке придумать такое, чтобы я тут же упал к её ногам.
— Брал! Брал! Ты лишил меня девственности! Я могу доказать!
Это был её единственный козырь, который держал меня в тонусе последние три года, но теперь уже нет.
— И я могу доказать, что это был не я. Хочешь назову имя твоего любовника вслух? Или лучше вернуться в кабинет папы? — и делаю ложный шаг в сторону холла, откуда недавно вышел.
— Нет! — ровно и зло. — Ты сука, Аренский! Отец убьёт меня!
Роксана сжимает кулаки и снова пытается убить меня взглядом. Мне всё равно… только жалость.
— Я сочувствую тебе, Рокси, — искренне признался ей, не собираясь выдавать её тайну, но только если её выходки не перейдут границы.
— Не надо, Дан! Себе и своей лохудре посочувствуй! Вы захлебнетесь в моём гневе и людской травле. Она так точно! Подстилка, которая легла под опекуна жены её бывшего мужа. Таки Санта Барбара! И такие истории очень любят пресса и телешоу и долго их мусолят.
Мне не нравилось, когда угрожают Еве. Ой, как не нравилось!
— Делай, что хочешь, Роксана, но я тебя предупредил. Если перегнешь палку, то сама станешь главной героиней всех ток шоу. Обещаю. И предупреждать больше не буду! А если хватит ума реально пакостить мне или Еве, то тебя от меня уже никто не спасёт. И даже ни папа, ни Кирилл. Запомнила?
— Да пошёл ты нахер! — показывая мне средний палец, Тихомирова гордо отступает в сторону.
— Пошёл. И тебе его встретить.
— Урод! Ты урод, Аренский! Был и останешься на всю жизнь. С тобой ни одна баба долго не выдержит!
Она кричит мне вслед, но я не реагирую и иду на выход.
Последняя фраза Роксаны цепляется за мозг… вот и проверим!
Глава 43Богдан
Покинув фамильное гнездо Тихомировых, поскорее сел в машину.
— Богдан Анатольевич, куда теперь?
Водитель ждёт моего ответа, но я не знаю, что сказать и куда податься в ожидании решения Евы.
— В гостиницу.
Мы трогаемся в путь. Мой постоянный пентхаус на время пребывания в этом городе — единственное место, где нет воспоминаний, связанных с Теневой.
Странно, что после разговора с мэром и женой я не чувствую облегчения, но тут же понимаю почему.
Кирилл. Мой друг детства, практически брат.
Осталось расставить все точки над «i» и с ним. И, не давая себе времени, чтобы передумать, набираю Сабурова. Пока жду ответа, пытаюсь решить, что именно скажу — «просто прости» или «пошел на хер». Отвечают после третьего гудка.
— Почему-то я не удивлен! — без приветствия сразу с восклицания начинает Кирилл.
— Моим звонком?
— Нет. Тут всё понятно. Не удивлён тем, что ты всегда хотел чужое, да?
— Под «чужим» ты воспринимаешь что или кого, а, Кир?
Но, игнорируя мой вопрос, он продолжает давить на меня своим недовольством.
— Зачем ты бросаешь Роксану?! Она в ужасном состоянии.
Мне становится смешно и грустно одновременно. Всё признаки сумасшествия на лицо.
— Роксана- королева драмы, по которой МХАТ плачет чуть ли не с рождения, — ухмыляясь, делюсь умозаключениями со своим другом. — И если быть до конца честными друг с другом, то тебе это так же прекрасно известно, как и мне. Если не лучше. Но в тебе, смотрю, так родственные чувства взыграли, что ты решил всё свалить на меня? Или есть ещё причины?
