проник и за круглую стену лагеря, превратив его в чашу, наполненную сонной белизной. Бесшумной белизной, ибо невидимые животные слали. Туман плыл меж стволами деревьев в лесу. Белая пелена опустилась на поле брани. До чего же ласковый день! И небо, какое доброе небо!
Какая коварная, мерзкая ложь!
Одна Пертелоте была на виду. Она осталась слать на стене. Забытый лоскуток. Ее голова свесилась с края, ее крылья распластались по сторонам, ее клюв был испачкан, запылен, ибо она буквально обрушилась в сон, прервавший ее ночное радение. Она понятия не имела, что вокруг уже утро. Сон ее был благ, хотя и очень недолог.
Звук, прилетевший от скрытой туманом реки, внезапно оборвал ее сон.
Одна нота. Одна долгая, нескончаемая нота, такая холодная, такая сверлящая, преисполненная такой лютой ненависти, что Пертелоте отшвырнуло назад. Если бы звук оборвался, она бы застыла в этой позе. Но он не оборвался. Он держался все на той же губительной ноте, и Пертелоте побежала от него. Она бежала, сломленная и обезумевшая, взбивая грязь кончиками крыльев, теряя перья. Она бежала по стене в сторону леса, тряся своей маленькой головкой и тяжело дыша.
Зрачки ее неистово вращались.
Но вот из леса протрубил второй звук, пронзительный, неземной. Он ударил ей прямо в лицо, и с такой ужасающей силой, что бедная Курочка рухнула и спрятала голову под крыльями.
Речной звук утроился, визжа с неистовством ураганных ветров. Звук из леса вторил ему и сотрясал деревья. Сначала один, а потом другой. Земля дрожала. Один, а второй еще громче. Они столкнулись над Пертелоте, и она стала молиться.
Туман повсюду оставался все так же невозмутим. Невидимые голоса разыскивали друг друга и сталкивались.
Затем Пертелоте постепенно стала узнавать один из звуков — и ее охватил трепет. Медленно, медленно она поднимала голову. Она глянула в сторону леса. Потом села, изумленная.
Там, на самой высокой ветке самого высокого дерева, стоял Шантеклер с широко распростертыми крыльями. Он кукарекал зарю, но так, как не кукарекал никто никогда. Дерево под ним клонилось и качалось, но Шантеклер сохранял равновесие и кукарекал: утренний зов стал его вызовом скрытому бешенству реки, вызовом Кокатриссу.
Пертелоте вдруг обрела необыкновенно ясное, обостренное зрение. Она узрела Петуха-Повелителя, его высоко поднятую голову, его золотую грудь, его лазурные ноги. А еще она смогла разглядеть приделанные накрепко шпоры, два свирепых острия.
— Багор,— выдохнула она в расколотое звуками утро, — и Тесак. Он надел Багор и Тесак!
Таковы были имена смертоносных орудий Петуха, старых орудий.
Пертелоте с трудом сдерживала рыдания.
Но затем речной звук начал меняться. Пертелоте резко обернулась и увидела, как из белого тумана стремительно вырывается Кокатрисс. Мгновение он летел совсем низко, выкрикивая свою собственную, омерзительную утреню, и выкручивал хвост невероятным, дьявольским образом. Затем он напряг свои крылья и стал взмывать вверх и вверх, визжа и вытягивая шею, пока не превратился в грозящую с поднебесья иглу.
Blitzschlange! Блицшланг! Кокатрисс стал Змеем-Молнией!
Пертелоте оборотилась к дереву Шантеклера и закричала:
— Нет! Шантеклер! Шантеклер! Нет!
Но кто мог услышать ее! Сейчас вызов сменится битвой. Утренняя песнь окончена.
Шантеклер тоже прыгнул. Какое-то время он падал, но затем крылья наполнились воздухом, ухватили его и подняли над лесом.
— О, ради любви Создателя! — молила Пертелоте. — Шантеклер, нет!
Но кто мог услышать ее?
Шантеклер неумело поднимался. Не было сомнений, что он не может летать так, как Блицшланг, этот Кокатрисс! Петухи не годятся для неба. Но он прекратил кукарекать и вложил в полет все свои силы. Он поднимался все выше и выше над лесом, увеличивая пространство между собой и землей. Он шел навстречу врагу.
Теперь остался единственный звук. Кокатрисс парил в вышине и смеялся! Холодным, злобным, могущественным ревом был его смех. Он презирал усилия, что прилагал для встречи с ним Шантеклер. И он казался почти недвижным, так высоко он парил над землей. Казалось, там, в вышине, он нашел воздушную струю, и с нее он плюнул на Шантеклера.
Но затем Блицшланг соскользнул со своего ложа. Эта бестия склонилась вперед, стрелою выставила клюв и, выпрямив хвост, камнем ринулась вниз.
Он несся с небес.
Пертелоте подняла крыло, как будто могла защитить им своего мужа.
Шантеклер увидел его приближение и изменил курс. Теперь он летел не вверх, а прямо вперед.
Кокатрисс же отклонился в полете едва заметно, как будто он был блестящей, гибкой шпагой. Он пронзал воздух все быстрее и быстрее. Он был снарядом, стрелой; он был молнией. Крошечная игла выросла в копье, в топор — и Кокатрисс ударил Петуха-Повелителя прямо в спину!
Шантеклер рухнул вниз.
Кокатрисс распростер свои мощные крылья и воспарил к себе в поднебесье.
Пертелоте видела, как Петух валится с небес, но он боролся с падением. Он вырвал из несущейся навстречу струи воздуха сначала одно крыло, потом другое, затем, напрягая все силы, взмахнул ими и обрел равновесие. Вскоре его падение замедлилось. Он выровнял полет почти над самыми верхушками деревьев. Он овладел собой. Пертелоте перевела дыхание.
Кокатрисс, точка в поднебесье, хохотал: он видел, что делает Шантеклер. А Пертелоте принялась бить себя в грудь, ибо она тоже видела, что делает Шантеклер.
Он набирал высоту, он пробивался вверх.
— Иди ко мне! — вопил Кокатрисс со своей немыслимой высоты.— Иди ко мне, Петух, и я швырну твою плоть твоим же зверенышам, и они сожрут ее!
Он кружил в поднебесье и хохотал, словно демон.
Но Шантеклер ничего не отвечал. Он молча силился подняться все выше и выше, и он поднимался, единственное живое существо между небом и землей.
Утренний туман испарился, выжженный белым небом; и воздух стал прозрачен, как стекло. Никто не слышал, как проснулись животные, а они проснулись; тысяча лиц, окруженная стеной, взирала на своего Повелителя, взбирающегося прямо над ними все выше и выше.
Вдруг Кокатрисс резко оборвал свой смех и занялся делом. Точка крикнула:
— Тогда я приду к тебе!
И он рухнул с небес.
Шантеклеру было тяжко. Он вновь сменил курс и летел, не меняя высоты, и вновь бесполезно. Демон мчался быстрее мысли. Он не замедлил падение. Он не отклонился от курса. Он шел прямо на Петуха-Повелителя и обрушился на того всей своей ускоряющейся мощью.
Пертелоте подскочила при звуке этого удара. На этот раз Петух не удержался. Он падал. Кувыркаясь в воздухе, с безвольными крыльями, согнувшимися за спиной, Шантеклер беспорядочной кучей перьев свалился с небес и рухнул в лес.
Пертелоте не осознавала, что
